Преступник [Орхан Кемаль] (fb2) читать постранично, страница - 2

куда-нибудь далеко-далеко! Ах, если бы были деньги! Тогда бы он нашел такое место, где наконец-то можно обрести покой. Построил бы за городом дом с кофейней внизу, двумя комнатами и кухней наверху. Замечательно!

Но мечты оставались мечтами. Не удалось ему скопить денег в почтово-телеграфном управлении, где он занимал должность бухгалтера. А что заработаешь на фабрике? Здесь он был только простым инкассатором.

Относя почти ежедневно в банк или на фабрику тысячи лир, он испытывал страх и до боли сжимал ручку своего тяжелого черного портфеля. Главное — уберечь казенные деньги! Все может быть! Недаром газеты каждый день рассказывают страшные истории. Нападут неожиданно грабители, стукнут чем-нибудь по голове, оглушат — и прощай, портфель! Как потом убедить начальство в своей невиновности? Подумают, что все это подстроено им, отдадут под суд, засадят в тюрьму. Тюрьма!.. На лбу Ихсана-эфенди выступал холодный пот. Правда, он слышал от одного старого приятеля, сборщика налогов, что в тюрьме старикам лучше, чем молодым. Особенно если у них водятся деньжата. Дают кое-что сварить, купить. Ну, а много ли ему надо? Приятель-то знает — сам сидел за растрату. Может, оно и так, но что будет с мальчишкой, с женой?

Сын, на худой конец, поедет к тетке, будет учиться или работать. Как-никак мужчина! А жена? Что будет с нею? Шехназ молода, привыкла к беспечной жизни. А пудра, румяна, губная помада, карандаши для бровей! Сколько на все это уходит денег! Его пенсии и заработка едва хватает, чтобы сводить концы с концами.

Шехназ! Радостная улыбка озарила морщинистое лицо старика. Пусть жена не позволяет ему выпить даже раз в месяц, пусть бьет туфлей, заставляет возиться на кухне и бросает на ветер деньги! Он ничего не пожалеет ради нее! Пусть говорит: «У тебя разит изо рта, ты храпишь». Пусть не хочет с ним спать в одной постели. Все равно он не обидится.

Ихсан-эфенди встал и, как был, в одном белье, бесшумно, на цыпочках, вышел в переднюю. Дверь в комнату Шехназ была прикрыта. «Закрыта или заперта? — подумал он. — Наверно, она еще спит?»

Старик заглянул в окно рядом с дверью: тюлевая занавеска была отдернута. В утреннем полумраке виднелась кровать. Жена спала, зажав стройными ногами край одеяла. Тонкая розовая рубашка плотно обтягивала грудь. Сердце Ихсана-эфенди сильно застучало.

Будь что будет, но он должен войти! Даже если она рассердится и прогонит его.

Ихсан-эфенди положил на подоконник овальные очки в серебряной оправе и тихонько толкнул дверь. Она со скрипом открылась.

Чутко спавшая Шехназ проснулась. Опять этот противный старик! Она ненавидела мужа. Не только за дурной запах изо рта и храп по ночам. Он погубил ее молодость; он боялся ее, мыл посуду, безропотно терпел побои.

— Что тебе надо? Почему не даешь мне спать? — Шехназ вскочила с постели.

На лице Ихсана-эфенди, странном без очков, появилась беспомощная улыбка, он проглотил слюну.

— Слышишь?

Она трясла его за плечи.

— Да отвечай же, ну!..

Соседки часто говорили ей: «Как ты живешь с таким стариком? Ведь он тебе в деды годится! Его бы надо звать дедушкой, а не мужем». Шехназ вспомнила об этом. Гадкий, гадкий старик! И до чего же он противен без очков!

— Убирайся отсюда! Убирайся! — закричала она и схватила туфлю.

Ихсан-эфенди быстро закрыл за собой дверь, вздохнул, взял с подоконника очки и побрел вниз.

2

На кухне сын разжигал примус. Ихсан-эфенди удивился. После смерти матери мальчик ничего не хотел делать по хозяйству. Ну, а если приказывала мачеха, то у него, казалось, отнимались руки. Шехназ сколько раз говорила: «Образумь мальчишку, или у меня, честное слово, терпение лопнет!» А что он может? Бить сына, кричать на него? Нет, только не сейчас. Много ли времени прошло с тех пор, как умерла Сакине-ханым?

Джевдет тоже видел во сне мать. И теперь думал о ней. Она приходила почти каждую ночь. Как и при жизни, обнимала его, целовала, гладила по голове, а потом спрашивала: «Не обижают ли тебя отец с мачехой, сынок? Не бьют ли?»

А сегодня тихо сказала: «Наверное, твой отец не любил меня. Смотри, как он ухаживает за мачехой! Сам разжигает примус и даже моет посуду…»

Джевдет вспомнил, как отец приходил пьяный и придирался к матери по всякому пустяку, швырял ей в лицо подносы, бил, таскал за волосы. Разве она умерла бы так рано, если бы этого не было! А теперь вот хозяйкой в доме стала служанка. «Сынок, — опять услышал Джевдет голос матери, — он все-таки твой отец. Не перечь ему. Хватит с него и того, что он терпит от этой злой женщины. Пожалей его. Подумай, что будет с тобой, если и он умрет? Что ты тогда будешь делать? Встань сегодня пораньше, помоги ему, разожги примус, нагрей воды для посуды, приготовь чай, сынок!» Если бы не мать, разве — он стал бы возиться с этим проклятым примусом, который никак не хочет гореть!

Ихсан-эфенди погладил сына по голове: мальчик вздрогнул и сердито обернулся.