Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный самовар (пьянки шестьдесят девятого года) [Анатолий Яковлевич Степанов] (fb2) читать постранично, страница - 259

нет. Есть оно, есть! Все материалы по нему: четко изложенная версия, показания свидетелей, окончательно уличающее Фурсова заключение медэксперта, сданы нами на хранение в надежное место. Там же наше с Казаряном свидетельство о том, что ты сознательно фальсифицировал факты, выдав самоубийство за несчастный случай. Тронь нас пальцем, и через день в крупнейших европейских газетах сенсация: третье лицо Союза погряз в уголовщине. Твои соратники по Политбюро горестно покивают головами, но — что делать: дискредитирован — выведут тебя из своего состава в связи с болезнью. И ты — пустое место с жаркими воспоминаниями о былом всесилии.

— Негодяй! — крикнул Дмитрий Федорович, выхватил из ящика стола пистолет и направил его на Смирнова.

— Папа! Не надо! — на ультразвуке завизжала Светлана.

— Мне ничего не будет. Мне ничего не будет, — лихорадочно бормотал Дмитрий Федорович, поочередно переводя пистолет со Смирнова на Казаряна. — Покушение на члена Политбюро! В порядке самозащиты…

Смирнов подошел к нему, пытавшемуся нажать на спуск, вырвал пистолет, осмотрел его и сказал:

— С предохранителя в таких случаях снимать надо. А машинка будь здоров: кольт тридцать восемь. Прощай, дерьмо собачье, — он вытащил из пистолета обойму, проверил патронник, обойму положил в карман, пистолет швырнул на ковер и направился к выходу. Казарян слегка задержался, чтобы сказать:

— Всех перетрахать не удастся, козел драный.

* * *

Через неделю элегантный, как Жан Габен, известный журналист и залеченный алкоголик Александр Спиридонов открыл последнюю дверь Института судебной медицины имени Сербского и увидел Варвару, Лидию, Смирнова и Казаряна, которые ждали его появления. Дамы с цветами.

— Здорово, оболдуи и оболдуйки! — приветствовал родных и близких экс-алкоголик. — Какие новости?

— Новости-то? — переспросил Смирнов и протянул ему газету, раскрытую как надо. — Вот тебе новости, алкаш.

Из черной рамки смотрел на Спиридонова улыбающийся жизнеутверждающий Владислав Фурсов. Полюбовавшись портретом, Алик начал читать то, что под портретом:

— Трагическая смерть. Один из самых даровитых… Певец простых и чистых чувств, романтик… Главное в его творчестве — любовь к человеку… Да ну вас всех! — вдруг рассердился Алик, свернул газету в трубку и воткнул ее в помойную урну стоймя: — Что делать будем?

— Водку пить, — четко ответил Смирнов. — А ты — смотреть.

И они ушли из Кропоткинского переулка. Остался один Фурсов, который жизнеутверждающе улыбался прохожим из помойной урны.

25

В январе состоялась премьера фильма режиссера Казаряна «След в тайге». Наряд милиции еле сдерживал любителей высокого киноискусства. Ажиотажная лихорадка била всех, как во время главного заезда на ипподроме: песни покойного Олега Топорова! сценарий Фурсова, убившего (об этом никто не сообщал, но все знали) великого барда и покончившего жизнь самоубийством! Сенсация! Сенсация! Люди сметали барьеры, теснили милиционеров и рвались, рвались, чтобы увидеть нечто…

Одного из консультантов фильма подполковника милиции Александра Ивановича Смирнова, к сожалению, на премьере не было. Он находился в длительной командировке в одной из автономных кавказских республик, где по поручению Министерства внутренних дел перестраивал работу местного уголовного розыска.

1994 год