Воин в поле одинокий [Екатерина Владимировна Полянская] (fb2) читать постранично, страница - 4

- Воин в поле одинокий (и.с. Поэтическая библиотека) 1.72 Мб, 85с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Екатерина Владимировна Полянская

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]

счастье,

То оного хотя бы вероятность,

И это было грустно и приятно —

Гитара с подголоском бубенцов.

Мой милый друг, я знаю, жизнь — копейка,

Мне ни себя, ни Вас ничуть не жалко,

Вы помните, есть старая считалка,

Где кто-то просто вышел погулять.

Но прохудилась детства душегрейка,

И даже там, мне кажется, стреляют.

(Все дети в своих играх убивают.)

Ну, что же дальше — три, четыре, пять…

Взгляните — под роскошным покрывалом

Огромный странный город на морозе,

Как император, опочивший в бозе,

При всём параде в струночку лежит.

Но истинных трагедий крайне мало —

Всё больше фарсы или мелодрамы,

И это ведь неплохо, скажем прямо,

Случись иначе — мир не устоит.

Влюбиться в Вас, наверное, прикольно,

А впрочем, в нашей жизни всё возможно.

Ну что Вы, не глядите так тревожно —

Я, право, не хотела Вас пугать.

Я слишком знаю, что такое «больно».

На вещи глядя чересчур реально,

Я отменяю всякую фатальность,

И я не стану в зайчика стрелять.

«Полночь бредит обрывками медленно тающих фраз…»

Полночь бредит обрывками медленно тающих фраз:

…Скоро яблочный Спас, мой родной,

скоро яблочный Спас.

Скоро яблочный Спас, мой родной. Мы откроем окно,

И подскажет нам утро, что яблоку всё прощено.

Поплывут колокольные звоны вдоль улиц, садов,

Распадётся узор наших жизней и сложится вновь,

В хороводе закружат белёные стены церквей,

И улыбка твоя отразится в улыбке моей.

Скоро яблочный Спас, мой родной. Мы откроем окно.

Мы с тобой прощены, нам давно уже всё прощено.

В каждой тёплой молитве есть тихое слово о нас…

Скоро яблочный Спас, мой родной,

скоро яблочный Спас.

«Я, которая не желала…»

Я, которая не желала

Ни господ себе, и ни слуг,

Не держала — сама улетала

Из кольца замкнувшихся рук,

Я, которая так беззаконна,

Нынче власти хочу над чужой,

Над такой же бездомной, бездонной

И по-птичьи свободной душой.

«А помнишь, мы садились в электричку…»

Л. Стрельчук

А помнишь, мы садились в электричку

(Бог знает, сколько зим и сколько лет),

В холодном тамбуре, ломая спички,

Курили, невзирая на запрет.

А после шли, в карманы руки пряча,

Пустым шоссе от станции пустой.

Узоры лапок птичьих и кошачьих

Синели на снегу. И мы с тобой,

Слегка робея, лошадей седлали

И молча выезжали со двора,

И вслед нам что-то весело кричала

Конюшенная детвора.

Мне кажется, была я в это время

Ужасно влюблена. В кого — теперь

Уже не важно. Ледяное стремя

Жгло ногу сквозь сапог… Поверь,

Я не нарочно — странные фрагменты

Схватила память: холод, конский бег —

Обрывки чёрно-белой киноленты:

Кусты, столбы, бескрайне-жуткий снег.

На горизонте — огоньков цепочка,

И первая дежурная звезда.

Ненужная, желанная отсрочка

Всех приговоров. Скачут в никуда

По тем полям и до сих пор те кони —

Ни устали, ни удержу им нет.

И ветер стонет, и вперёд их гонит,

И сам же безнадёжно машет вслед.

«Был поздний вечер…»

Был поздний вечер. Ты смотрел кино,

И набухало чернотой окно.

Я тоже что-то делала. Но что? —

Уже не вспомнить мне. Твоё пальто

На гвоздике висело у дверей.

Бежали тени по щеке твоей.

Незыблемой скалой стоял буфет,

Я открывала пачку сигарет,

Дым кольца и виньетки завивал

И к форточке лениво уплывал.

Включала свет (окно — черней вдвойне),

И белый крест светился на окне.

Кот, словно бы пушистый воротник,