Все написанное мною [Тимофей Прокопов] (fb2) читать постранично, страница - 3

что холодно, и что сухо, и что длинно, и что не молодо, — ибо все это преодолимо для талантливого.

Как видим, творческая судьба Зайцева начинается благополучно с первых шагов. Однажды твердо принятое (очевидно, вопреки воле отца) решение стать профессиональным литератором — решение, которое возникло как отзвук большой духовной работы, захватившей ум и сердце молодого человека, — привело к небезуспешным пробам пера. Они показали, что мечта юноши — не плод восторженной самонадеянности, а готовность к многотрудному творческому горению.

Удачи и дальше не оставляли Бориса Зайцева. К ним следует отнести встречу и дружбу на долгие годы с репортером газеты «Курьер» Джемсом Линчем, ставшим вскоре знаменитым писателем Леонидом Андреевым. 15 июля 1901 года Андреев опубликовал в «Курьере» «маленький бессюжетный импрессионистическолирический пустячок»^[4] своего нового друга «В дороге», который возвестил о рождении самобытного прозаика. Один за другим публикуются затем в этой газете поэтические зарисовки и этюды открытого сперва Чеховым, а затем Леонидом Андреевым талантливого новеллиста. В 1902 году новичок в литературе удостаивается чести быть принятым в московский литературный кружок «Среда», в который входили Н. Телешов, В. Вересаев, И. Бунин, Л. Андреев, наездами в Москву А. Чехов, М. Горький, В. Короленко, Ф. Шаляпин и другие. Вот как об этом вспоминает Николай Дмитриевич Телешов, основатель и главный распорядитель кружка:

«Однажды Андреев привез к нам новичка. Как в свое время его самого привез к нам Горький, так теперь он сам привез на „Среду“ молоденького студента в серой форменной тужурке с золочеными пуговицами.

— Юноша талантливый, — говорил про него Андреев. — Напечатал в „Курьере“ хотя всего два рассказа^[5], но ясно, что из него выйдет толк.

Юноша всем понравился. И рассказ его „Волки“ тоже понравился, и с того вечера он стал посетителем „Сред“. Вскоре из него выработался писатель Борис Зайцев»^[6].

«…На „Среде“, — вспоминает через двадцать лет Зайцев, — держались просто, дружественно; дух товарищеской благожелательности преобладал. И даже тогда, когда вещь корили, это делалось необидно. Вообще же это были московские, приветливые и „добрые“ вечера. Вечера не бурные по духовной напряженности, несколько провинциальные, но хорошие своим гуманитарным тоном, воздухом ясным, дружелюбным (иногда очень уж покойным). Входя, многие целовались, большинство было на ты (что особенно любил Андреев); давали друг другу прозвища, похлопывали но плечам, смеялись, острили; и в конце концов, по стародавнему обычаю Москвы, обильно ужинали.

Можно сказать: Москва старинная, хлебосольная и благодушная. Можно сказать и так, что писателю молодому хотелось больше молодости, возбуждения и новизны. Все же свой, великорусский, мягкий и воспитывающий воздух „Среда“ имела. Знаю, что и Андреев любил ее. А судьба решила, чтобы из членов ее он ушел первым — один из самых младших»^[7]

В этом же 1902 году участники телешовских «Сред» осуществили издание сборника для юношества под названием «Книга рассказов и стихотворений», в которую вошла и новелла Зайцева «Волки». Впервые его имя соседствует с теми, которые составили литературную славу России: Горький, Бунин, Куприн, Андреев, Мамин-Сибиряк…

Первые успешные публикации открывают Зайцеву дорогу в любые журналы. Его охотно печатают «Правда», «Новый путь», «Вопросы жизни», «Современная жизнь», «Золотое руно», «Перевал», «Современный мир», «Русская мысль». И вот как бы первый итог дебютанта в литературе его трижды переизданная книга «Рассказы» (1906, 1907, 1908 гг.). Сразу после ее выхода он проснулся знаменитым: о нем заговорили, появились первые рецензии и очерки творчества. Назовем и процитируем наиболее важные из них.

Валерий Брюсов в числе первых заметил книгу Б. Зайцева и опубликовал в «Золотом руне» рецензию (кстати, окружало ее интересное соседство — отклики на новые книги А. Блока, И. Бунина, В. Брюсова). С тонкой проницательностью характеризуя творческую манеру новичка, он писал: «Рассказы г. Зайцева — это лирика в прозе, и, как всегда в лирике, вся их жизненная сила — в верности выражений, в яркости образов. Г. Зайцев, по-видимому, сознает пределы своего дарования, и все его творческое внимание устремлено на частности, на отточенность слога, на изобразительность слов. Среди образов, даваемых г. Зайцевым, есть новые и удачные, являющие знакомые предметы с новой стороны, — и в этом главная ценность его поэзии…» И резюме метра: «Мы вправе будем ждать от него прекрасных образцов лирической прозы, которой еще так мало в русской литературе».

А. Г. Горнфельд: «Его слова умные, наблюдательные, нежные и определенные, — как то озеро, о котором он говорит в „Тихих зорях“: „Если пристально смотреть туда, начинает казаться, что выйдешь куда-то насквозь, глаз тонет в этом озере“. Его