Карнавал короля Иеронима [Генрих Йозеф Кениг] (fb2) читать постранично, страница - 206

Не подлежит сомнению, что этот молодой человек служит курфюрсту в качестве агента, и в то же время сумел приобрести полное доверие своего начальника Бонгара, так что можно только удивляться его дипломатическим способностям. Я обратился было к курфюрсту с просьбой оказать денежную помощь семьям казненных участников восстания ввиду конфискации их имущества. Он задумался на минуту, а затем таинственно шепнул мне: „Разве вы не понимаете, Гейстер, мне нужно избегать всякого повода к подозрению, что я принимал какое-либо участие в вестфальском восстании!..“

Нечего объяснять тебе, Лина, насколько поразил меня ответ курфюрста. Для такого человека мы жертвовали жизнью стольких людей!.. Я не помню, как я дошел до гостиницы… Вот уже второй день у меня лихорадка и сильнейшая головная боль, хочу лечь в постель. Думал еще написать тебе, но не могу, и потому посылаю письмо, чтобы ты не тревожилась. Тяжело быть изгнанником и жить в чужой стране! Но скоро придет Рейхардт и развеселит меня…

Людвиг».

Лина, прочитав письмо мужа, решила немедленно ехать к нему в Прагу и только на несколько минут зашла к госпоже Стелтинг, чтобы попросить ее написать Герману об ее отъезде. Между тем Герман уже получил письмо от Рейхардта с известием об опасной болезни Гейстера и уговорил госпожу Виттих отправиться вместе с ним в Гомберг, чтобы лично сообщить об этом Лине.

Но они не застали ее на даче, и решили вернуться в Кассель в ожидании новых известий из Праги. Наконец пришло письмо с черной печатью. Писала Луиза Рейхардт, которая, узнав от отца о болезни Гейстера, поспешила к нему и вместе с Линой находилась при нем неотлучно: «Не беспокойтесь о Лине, — добавляла она в своем письме. — Как только Лина немного оправится после постигшего ее горя, я намерена увезти ее к нам в Галле: это новое место для нее, и ничто не будет вызывать в ней тяжелых воспоминаний».

Письмо выпало из рук Германа. Бессознательное чувство радости охватило его душу. Мысль, что Лина может быть его женой явилась непрошенной гостьей; и он почувствовал себя глубоко виноватым перед умершим другом, вспомнив, что его могила послужит основой их будущего счастья. Но все его усилия не думать о том, что всего больше занимало его, были напрасны; чем дальше, тем сильнее и томительнее становилось его желание увидеть Лину. Только чувство приличия и отчасти боязнь упреков со стороны Луизы Рейхардт удерживали его в Касселе, но он утешал себя мыслью, что пока ничто не может помешать ему переписываться с Линой и выражать в письмах все то, что он хотел бы сказать ей на словах…

В Касселе все шло по-старому. Но едва кончился суд над участниками восстания, как начались студенческие беспорядки в Галле и Марбурге. Разгневанный король призвал к себе министра просвещения Миллера и, осыпая его упреками за упорную защиту университетов, резко сказал ему: «Toutes vos universités ne valent rien, je les brulerai toutes!»

Миллер молча выслушал выговор короля и удалился с почтительным поклоном, но сцена эта настолько потрясла его, что он слег в постель. Французский посланник поспешил к Иерониму, чтобы сообщить ему об этом и напомнить, что он может навлечь на себя гнев Наполеона в случае смерти знаменитого историка, который пользовался особым уважением императора. Но в это время французские войска были разбиты при Асперне, и Наполеон был настолько занят этим событием, что кончина Миллера прошла для него незаметно.

В Марбург и Галле были посланы войска для прекращения беспорядков. Главные зачинщики были схвачены, в том числе подполковник Эммерих: он был приговорен и расстрелян на месте.

Вскоре затем умер от насильственной смерти бывший военный министр Морио, занимавший в это время должность обер-шталмейстера при вестфальском дворе. Он так грубо обращался с подчиненными и так щедро награждал их побоями и ударами хлыста, что один из них решился отомстить ему и, выждав удобный момент, убил его наповал выстрелом из ружья. Король почтил великолепными похоронами своего любимца; Блангини сочинил для этого торжественного случая новый погребальный марш; министр Симеон произнес надгробную речь, в которой перечислил редкие достоинства умершего.

Противникам Бюлова удалось наконец оклеветать его перед Иеронимом, который послал ему через Бонгара приказ немедленно оставить Кассель и отправиться в свое брауншвейгское поместье Эшенроде. Бюлов выехал из вестфальской столицы под охраной жандармов. Толпа горожан проводила его до городских ворот; все старания полиции разогнать ее оказались напрасными; многие громко выражали свое сожаление об отставке почтенного министра финансов. Герман, не задумываясь, отказался от занимаемой им должности inspecteur des economats и последовал за своими друзьями в Эшенроде. Граф Бюлов выхлопотал для него профессорскую кафедру в Берлинском университете.

Примечания