— Живет, — равнодушно отвечал Онисим.
— Серчает?
— Куда ему! Нет, не серчает. А что, он вам ндравится? Василиса потупилась и засмеялась в рукав.
— Ну, — проворчал Онисим.
— Да на что вам, Онисим Сергеич?
— Да ну же, говорят.
— Что ж, — проговорила наконец Василиса, — они… барин. Разумеется… я… да и они уж… вы сами знаете…
— Как не знать? — важно заметил Онисим.
— Вам ведь наконец известно, Онисим Сергеич… Василиса видимо приходила в волнение.
— Вы скажите ему-то, вашему-то барину, что я, дескать, на него не сержусь, а что вот, мол… Она заикнулась.
— Понимаем-с, — возразил Онисим и медленно поднялся со стула. Поннмаем-с. Спасибо за угощенье.
— Вперед милости просим.
— Ну, хорошо, хорошо.
Онисим приблизился к двери. Толстая баба вошла в комнату.
— Здравствуйте, Оиисим Сергеич, — сказала она нараспев.
— Здравствуйте, Прасковья Ивановна, — отвечал он также нараспев.
Оба постояли немного друг перед другом.
— Ну, прощайте, Прасковья Ивановна, — проговорил Онисим нараспев.
— Ну, прощайте, Онисим Сергеич, — отвечала она также нараспев.
Онисим пришел домой. Барин его лежал на постели и глядел в потолок.
— Где ты был?
— Где был?.. (За Онисимом водилась привычка с укоризной повторять последние слова всякого вопроса.) По вашему же делу ходил.
— По какому делу?
— А вы не знаете?.. К Василисе ходил.
Петушков замигал глазами и завертелся на постели.
— То-то воть и есть, — заметил Онисим и хладнокровно понюхал табаку, то-то вот и есть. Вы всегда так. Василиса вам кланяется.
— Неужто?
— Неужто? То-то же вот и есть. Неужто!.. Велела сказать, что, дескать, отчего его не видать? отчего, дескать, не ходит?
— Ну, а ты что?
— Что я? Я ей сказал: глупа же ты, — я ей сказал, — станут к тебе такие люди ходить! Нет, ты приди сама, — я ей сказал.
— Ну, а она что?
— Она что?.. Она… ничего.
— То есть, однако, как же ничего?
— Известно, ничего. Петушков помолчал немного.
— Ну, и придет? Онисим покачал головой.
— Придет!.. Больно, сударь, прытки. Придет!.. Нет, это уж вы того.
— Да ведь ты сам говорил, что того…
— Мало ли чего! Петушков замолчал опять.
— Так как же, однако ж, братец?
— Как же?.. Вам лучше знать: вы барин.
— Ну нет, что уж тут…
Онисим самодовольно покачался взад и вперед.
— Вы Прасковью Ивановну знаете? — спросил 6н наконец.
— Нет. Какую Прасковью Ивановну?
— А булочницу?
— А, да, булочницу. Видал; толстая такая.
— Важная женщина. Она той-то, вашей-то, родная тетка.
— Тетка?
— А вы не знали?
— Нет, не знал.
— Эх…
Онисим из уважения к барину не досказал своей мысли.:
— Вот бы вам с кем познакомиться.
— Что ж, я, пожалуй, не прочь.
Онисим одобрительно поглядел на Ивана Афанасьича.
— Но для чего, собственно, мне с ней знакомиться? — спросил Петушков.
— Эвона! — спокойно возразил Онисим. Иван Афанасьич встал, походил по комнате, остановился перед окном и, не оборачивая головы, с некоторым замешательством произнес:
— Онисим!
— Чего-с?
— А не будет ли мне несколько, знаешь, неловко этак с бабой, а?
— Что ж, как знаете…
— Впрочем, я это только так. Товарищи могут заметить; все оно как-то… Впрочем, я подумаю. Дай-ка мне трубку… Так что ж она, — прибавил он после небольшого молчания, — Василиса-то, говорит, что, дескать…
Но Онисим не желал продолжать разговор и принял обычный угрюмый вид.
IV
Знакомство Ивана Афанасьича с Прасковьей Ивановной началось следующим образом. Дней через пять после разговора с Онисимом Петушков отправился вечером в булочную. «Ну, — думал он, отпирая скрипучую калитку, — не знаю, что-то будет…»
Он взошел на крыльцо, отворил дверь. Пребольшая хохлатая курица с оглушительным криком бросилась ему прямо под ноги и долго потом в волнении бегала по двору. Из соседней комнаты выглянуло изумленное лицо толстой бабы. Иван Афанасьич улыбнулся и закивал головой. Баба ему поклонилась. Крепко стиснув шляпу, Петушков подошел к ней. Прасковья Ивановна, по-видимому, ожидала почетного посещенья: платье ее было застегнуто на все крючки. Петушков сел на стул; Прасковья Ивановна села против него.
— Я к вам, Прасковья Ивановна, более насчет… — проговорил наконец Иван Афанасьич — и замолк. Судороги подергивали его губы.
— Милости просим, батюшка, — отвечала Прасковья Ивановна нараспев и с поклоном. — Всякому гостю рады. Петушков немного приободрился.
— Я давно, знаете, желал иметь удовольствие с вами познакомиться, Прасковья Ивановна.
— Много благодарны, Иван Афанасьич.
Настало молчанье. Прасковья Ивановна утирала себе лицо пестрым платком; Иван Афанасьич с большим вниманием глядел куда-то вбок. Обоим было довольно неловко. Впрочем, в купеческом и мещанском быту, где даже старинные приятели не сходятся без особенных угловатых ужимок, некоторая напряженность в обращении гостей и
Последние комментарии
22 часов 1 минута назад
1 день 6 часов назад
1 день 20 часов назад
2 дней 36 минут назад
2 дней 54 минут назад
2 дней 1 час назад