Потомок Мансуровых [Олег Аркадьевич Тарутин] (fb2) читать постранично, страница - 3

навел кое-какие справки. Ах, не волнуйтесь, драгоценный мой, — только ЖЭК и отдел кадров. Тридцать три года, проживаете по улице Каплина, тридцать один, не так ли?

— Так…

— Послезавтра выходите на работу, приступаете, так сказать, к исполнению обязанностей, но эти два дня у вас еще свободны, а этого времени нам вполне достаточно. Ведь послезавтра, ведь да?

— Да… — повторил я, как заводной.

— Ну вот, видите! — обрадовался он.

— А… э…

— Карбиол Филиппович, с вашего разрешения. — Старичок протянул руку и цепко схватил мою. Потряс, оставив ощущение чего-то прохладного и чрезвычайно сухого. — Вот мы и знакомы.

— А какого… то есть, я хотел сказать, зачем это вам, Кабри… фу ты, Кадри…

— Карбиол, — снисходительно подсказал профессор.

— …Филиппович, — продолжил я самостоятельно и с тем же изумлением.

— Чрезвычайное, вы даже не представляете, насколько важное дело зависит от вас, Кирилл Иванович! — Он даже на цыпочки привстал И раскачивался так с видимым напряжением, тараща на меня глаза, ставшие почему-то большими и зелеными.

— Для кого важное-то?

— Боже мой, ну конечно же — для меня! — рассердился вдруг профессор. Ибо вам оно сулит лишь неприятности, довольно крупные, ежели честно-то, профессор неожиданно хихикнул.

— Ну, дорогой, как говорится: ешьте сами! Гуляйте, как вас там, Карбонат Модестович! — Я повернулся и шагнул с тротуара. — Гусь.

— КУПНИ УХАНО ВОЛТИ АНШ. -в спину мне негромко сказал он, — АГРАНИ ВИРУ?

— ХАРЛИ КАПИ?.. — это уже я, вернувшись. — УХРИ ТАП! — Господи! Это ведь из меня звучит! Что же это? Почему я так заговорил? Что это?!

— Ну вот, Кирилл Иванович, — благосклонно пропел профессор, — а вы артачитесь. А еще носитель Шрамов Циллы! Что ж вы это, золотой мой?

— Каких шрамов? — огромным усилием воли я все же проглотил этот комок, заткнувший горло.

— Да вот этих, — коснулся он пальцами своего лба, кивнув на мой. И тут каким-то непонятным образом увидел я себя со стороны: белое перекошенное лицо, а на белом лбу — это мое «зет», только не врубленное, а какое-то выпуклое.

— Это, это, — покивал он головой. — Я же знаю, коли говорю, врать-то не стану, проверено-перепроверено… Долгонько, скажу я вам, пришлось мне искать, долгонько…

Звон стоял в ушах. В горле опять возник этот самый шерстяной комок. Собрав всю свою волю и уже не говоря ни слова, я отпрыгнул в сторону: бежать, бежать! Ну его к дьяволу!

Сумасшествие! Хоть до ларька добежать, до компании с кружками…

— ОХРО ИНДЕК 40, — негромкий голос Карбиола Филипповича.

— БРУК ИЛА КУПЧИ ТХА!.. — отчаянием звучащий мой ответ, и ноги покорно вернули меня к парапету. И тоскливо мне стало так, как еще никогда в жизни не было. А он смотрел на меня с полуулыбкой, читая, казалось, в моих мыслях, и удовлетворенным, и победным был взгляд его маленьких-синих уже-глаз. Синих, я мог бы поручиться. Хотя за что я теперь мог ручаться? Только за то, что попал я в поганую историю. В такую…

И попыток бежать я больше не делал.

— Так вот, анализ этого манускрипта, разгадка, так сказать, тайны и привели меня сюда, в чудесный этот город. Отсюда и знакомство с вами, любезнейший Кирилл Иванович. И, как вы сами понимаете, настала пора положить последний мазок, прозвучать последнему аккорду, поставить точки над i. Для меня это итог огромного кропотливого труда, средоточие всех моих надежд, а для вас — пусть опасное, но, согласитесь, интереснейшее приключение. Ведь интереснейшее, не правда ли?

…С тихим, почти неслышным журчанием неспешно текла вода внизу, неся, как нескончаемая лента конвейера, опавшие листья, разбухшие окурки, спички — всяческую городскую мусорную дрянь. Чуть левее, где парапет кончался и пологий захламленный берег, поросший пыльной чахлостью, спускался к воде, торчала рваным краем толстая и ржавая труба, полузатопленная в вязком иле. И здесь этот мусор, скопившийся в изобилии, медленно вращался по безысходной круговой орбите…

— А знаете, Кирилл Иванович, — неожиданно оживился мой собеседник, тоже было задумавшийся, — вы, наверное, очень удивитесь, если я вам скажу, что в данный момент стоите вы себе в очереди и смеетесь над рассказом этого прощелыги с портфелем. А я стою сзади. Удивительно, не правда ли? И тем не менее это так. О, эти парадоксы пространства и времени! — профессор хихикнул и подмигнул мне, потирая ладошки.

Да чему мне еще удивляться? Он мне такого наговорил, что хоть прямо головой сюда, в замусоренную эту воду, в тину!

— Ax, ax! — сочувствует он, заглядывая мне в лицо.

— Карбиол Филиппович! — (Голос мой хриплый, жалобный, звучащий сквозь непроглоченную слюну, и слышу я его как бы со стороны.) — Отпустили бы вы меня, ей-богу! Ну какой я вам помощник? Не тот я вовсе! Мало ли, что шрамы. И никакие это не шрамы, может, у кого еще и похлеще есть, вам бы поискать еще… Хотите, я сам вам помогу? Ведь у меня что же теперь — вся жизнь к чертям собачьим! Почему именно я? Никакой я не Циллон! Клянусь! Ведь знал бы