В поисках Гордо [Роберт Сойер] (fb2) читать постранично, страница - 2

— Другими словами, — сказала она, — ваш народ уже знал о нашем существовании задолго до того, как здесь, у нас, кто-то всерьёз задумался  о том, чтобы намеренно оповестить вселенную о нашем присутствии, верно?

— Верно.

Это, разумеется, было одним из ключевых пунктов: сегодняшний оппонент Ханны был председателем комитета, призывающего к мораторию на активный SETI — так называемый «METI», обмен сообщениями с внеземным разумом^[2]; его члены считали, что целенаправленная посылка сигналов может привлечь инопланетных завоевателей или мародёров. Сторонники же Ханны считали, что подобный запрет лишён смысла, поскольку мы, не желая того, уже обнаружили себя — и Урсула только что подтвердила этот факт.

— Что побудило ваш народ послать Ретикулум?

— Мы хотели поделиться тем, что мы узнали и тем, что мы создали, — ответила Урсула, и её слова прозвучали исключительно здраво. — В конце концов, вы наверняка сделали бы то же самое для нас.

* * * 

Когда Эмили Чу впервые появилась в Обществе Межзвёздных Коммуникаций, она готовилась говорить о поисках внеземного разума, так что первый вопрос Ханны Плакстон застал её врасплох:

— Вам нравятся динозавры?

— А кому нет? — ответила Эмили, устраиваясь в кресле у противоположного края заваленного всякой всячиной стола.

— Были когда-нибудь в Королевском музее Онтарио в Торонто?

— Нет.

— Они собирались устроить новую галерею динозавров где-то лет двадцать назад, — сказала Ханна. — У них уже была лучшая в мире коллекция гадрозавров — это такие динозавры с утиными клювами. Прекрасный образец стегозавра. Богатый материал по цератопсам и отличный слепок скелета тираннозавра. Но им не хватало зауропода — ну, знаете, бронтозавра или типа того.

Эмили улыбнулась.

— Тонкий на одном конце, толстый посередине и снова тонкий с другого конца, как говорили «Монти Пайтон».

— Именно. Культовая разновидность. Они решили, что им обязательно нужен такой, и принялись искать скелет, который можно бы было приобрести или откопать. Только, как вскоре выяснилось, у них уже такой был. Его привезли в Торонто из Пенсильвании в 1962, запихнули на склад и в прямом смысле слова позабыли о нём; и только в 2007 куратор случайно обнаружил, что в музее уже есть нужный образец. Сейчас это центральный экспонат их галереи. Они назвали его Гордо в честь куратора, который изначально его приобрёл.

Эмили прилетела ночным рейсом и чувствовала усталость.

— Вы это к чему? — спросила она.

— А вот к чему. Мы ищем сигналы инопланетян уже семьдесят лет, начиная с «Озмы», проекта Фрэнка Дрейка в 1960-м. В течение какого-то времени у нас была приличная краудсорсинговая программа — люди использовали лишнее процессорное время своих компьютеров для прочёсывания массива сырых данных, собранных радиотелескопами. Однако она пришла в упадок по следующим двум причинам. Во-первых, современные процессорные чипы автоматически снижают частоту для экономии энергии, так что лишнего процессорного времени сейчас не так уж много. Да-да, зелёные технологии мешают нам искать маленьких зелёных человечков. А во-вторых, люди теряют интерес — они ожидали, что мы быстро найдём что-нибудь в этих данных, и по мере того, как время шло, а ничего не находилось, число участников становилось всё меньше и меньше.

Эмили кивнула. Она помнила, что слышала о SETI@home много лет назад, но не в последние годы.

— Сегодня, — продолжала Ханна, — мы в основном слушаем с помощью массива радиотелескопов LNSD: это расшифровывается как «большое число малых тарелок»^[3]. Сейчас у нас работают сорок две; со временем мы надеемся довести их число до трёхсот пятидесяти. Но даже сорок две могут стать ответом на главный вопрос жизни, вселенной и всего остального: они выдают восемь гигабайт информации каждую секунду.

Специальностью Эмили были большие массивы данных. Она быстро прикинула в уме: достаточно, чтобы заполнять по терабайтному диску в минуту.

— Когда мы только начинали, не было возможности сохранять её всю, — говорила Ханна, — так что мы полагались на обработку в реальном времени, чтобы сразу отделить зёрна от плевел и на лету решить, есть ли в потоке что-нибудь перспективное — то есть, отличается ли он от обычного звёздного шума; если нет, мы просто игнорировали эту информацию. Но когда стоимость хранения данных устремилась к нулю, мы, наконец, смогли позволить себе сохранять всё, что собрали. Конечно, работа с этими данными — совсем другое дело. Она потребует не только колоссальных вычислительных мощностей, но и инновационных аналитических инструментов.

И вот тут появляетесь вы: как я сказала, мы собираем тонны данных каждый день, но их обработкой толком никто не занимается. А мы очень надеемся, что то, что мы ищем, уже там. Мы хотим просмотреть все уже собранные данные на предмет наличия в них сигналов инопланетных цивилизаций. — Она развела руками. —