Духовное просветление — прескверная штука [Джед МакКенна] (fb2) читать постранично, страница - 88

остальные парни? Даже близко не похожи. Они как блаженные дурачки и пьянчужки, упиваются божественностью, энергией кундалини или наставлениями. Они говорят о сознательности, но это же на самом деле не сознательная штука, верно? Черт, я переживала сознание единства, от этого сносило крышу, и я всегда думала, что это и есть конечная цель духовного пути, но... кто-то назвал религию опиумом для народа... вся духовность всего лишь наркотик или что-то вроде... как будто всеобщий заговор для того, чтобы удерживать людей, убеждая их, что они куда-то движутся, хотя они сидят на одном месте, как вы сказали — оставаясь на плаву, притворяясь. И никто не знает, что это заговор, так ведь? Слушайте, я же нью-эйджевская журналистка ! Я варюсь в этом всю свою сознательную жизнь и никогда не знала... Никогда не пыталась никого выводить на чистую воду... Я думала, что я бегу отдельно от стада... Какая шутка! Я бежала рядом с ним каждую минуту!

Я восхищен, что она назвала всю дуалистическую вселенную — Дворец Иллюзий Майи — всеобщим заговором.

— Могу я кое-что сказать под запись? — спрашиваю я.

— Конечно, — говорит она.

— Я не ем человеческих глаз и не стреляю в диснеевских персонажей. Я хороший парень. Мне бы очень не хотелось увидеть это интервью в печатном виде.

Она истерически смеется.

— На самом деле я не знаю, смогу ли вообще написать эту статью. Предполагалось, что это будет обычное интервью, ну, знаете, с духовно продвинутым парнем в его маленьком ашраме в самом сердце Америки. А теперь что? Разоблачение, которое выставит нью-эйдж нагишом? Порвет все великие мировые религии? Пробудит одурманенное человечество? Ни за что. Это конец всему. Но теперь я и не хочу быть журналистом, каким была... Я не знаю, кем я хочу быть... Вся эта духовность представляет собой, ну, бессмысленнейшую карусель. Боже! Я не могу перестать думать об этом! Мой ум пытается справиться со всем этим с тех пор, как я увидела вас в субботу. Я только начинаю понимать это сама и не могу поверить, что кто-то вообще может думать о чем-то другом. У меня крутится мысль: «Вот оно! Это единственная игра в городе. Есть только один танец. Что еще может иметь значение?» Я смотрю на других людей, живущих своей нормальной жизнью, и мне хочется кричать! Трясти их, будить! Как можно смотреть кино, идти на работу, есть бутерброд, когда эта огромная долбанная штука смотрит прямо тебе в лицо? Слушайте, я схожу с ума? Я знаю, что нет, но скажите. Это нормально? Правда, вы можете сказать мне. Я вроде как совершенно чокнулась?

Она перестает ходить и пялится на меня.

— Моя очередь? — спрашиваю я.

— Да! — говорит она с нетерпеливым смехом.

— Во-первых, ты единственная из нас, кто думал, что вообще будет какая-то статья. Я не понимаю, почему Сонайя сделала то, что она сделала, но я знаю, что она не отсылает меня для встречи с журналистами, чтобы они написали обо мне. Во-вторых, нет, это не нормально, это полностью отлично от нормы. Ты рождаешься. То, что ты сейчас делаешь, — это начало намного большего процесса. Я могу давать советы, сколько пожелаешь, но чтобы тебе не было слишком больно, не сопротивляйся. Ты перестанешь держаться на плаву, уплывешь прочь от группы и утопишься. Конечно, ты будешь сопротивляться, это естественно, но попытайся принять вещи такими, какие они есть, и довериться чему-то высшему — Богу, Кришне, Элвису Пресли, кому угодно. Я проходил через подобное и видел других в этом же положении. В этом нет ничего необычного, и ты, возможно, не слетишь с катушек. Это хорошие новости.

— О черт, мне не нравится, как это звучит. Так это были хорошие новости? Какие же тогда плохие ?

— На самом деле это не плохо, но определенно связано с трансформацией. Происходящее с тобой подобно процессу смерти-перерождения. Это только начало. Ты не сможешь вернуться. Ты не сможешь остановиться. То, чем ты была раньше, та, кем ты была, в основном уже позади. Это происходит не так уж редко: жизнь полна таких превращений. Переезд или новая работа, возможно, тому маленькие примеры. Становиться вампиром — относительно большое превращение.

Она выглядит довольно взволнованной всем этим.

— Насколько плохо? — спрашивает она.

— Это не так уж плохо... ну, да, плохо. Все перезаписывается. На самом деле ты пока не понимаешь, что я имею в виду, но начинаешь понимать. Твоя жизнь входит в период революции, и, думаю, ты можешь ожидать, что в течение некоторого времени тебе не будет удаваться наладить ее.

Ее энергия заполняет всю комнату. Я видел людей, которым на этом этапе требовалась госпитализация. Она шагает взад-вперед, мышцы напряжены, глаза горят. Вероятно, она более пробуждена, чем когда-либо.

— Я что, превращаюсь в... ну, вампира?

— Как сказал Лао Цзы, то, что гусеница называет концом света, остальной мир называет бабочкой.

Она с надеждой смотрит на меня.

— Скажите это еще раз.

—