Лев Иудеи [Виктор Островски] (fb2) читать постранично, страница - 3

командование сирийских войск, вышел Шаби Тарик Талаат, приземистый, одутловатый мужчина под пятьдесят. Его изборожденное глубокими морщинами лицо казалось неестественно бледным. У него не было никаких сомнений в важности полученной им информации, хотя на этом закрытом совещании он оказался совершенно случайно. Вот уже несколько дней, как Ахмед Дайеб, шеф отдела национальной безопасности, болен; его заместитель, он же босс Шаби, выехал по неотложному делу в Хассеке в Восточной Сирии; таким образом Шаби и оказался единственным представителем весьма могущественного отдела во всей службе безопасности на сугубо секретном совещании.

К нему отнеслись с большим уважением и сообщили информацию, которую он никогда не узнал бы при обычных обстоятельствах. С самого начала совещания Шаби стало ясно, что ему удалось раздобыть сведения исключительной ценности, и он сразу же решил продать их как можно дороже. Самое выгодное распродавать их в розницу. Сперва он только даст понять своим кураторам, каким сокровищем обладает, а затем заставит их выложить кругленькую сумму за каждое из сведений, по такой счастливой случайности оказавшихся в его руках. Когда совещание окончилось, он первым поспешил выйти из конференцзала.

Сбежав по лестнице, он покинул пышно изукрашенное здание в колониальном стиле и ринулся к своему черному «пежо-504», стоявшему на отведенном для него месте. Когда он выезжал из ворот, вооруженный часовой отдал ему салют. Дамаск с его узкими улочками мало подходящий город для стремительной езды, здесь прежде всего требуется искусное маневрирование. Хотя Шаби и очень торопился домой, он ехал на умеренной ровной скорости. Проехал через крытый базар Мидхатпаша в Аль-Малек, затем мимо правительственных зданий и министерства просвещения к бульвару Фарук аль-Аваль. Жара все не спадала, хотя температура была и ниже, чем обычно в это время года. Шаби весь вспотел, тонкая белая хлопковая рубашка приклеилась к телу. Уж кто-кто, а он хорошо знал, что передача секретных сведений преступление, караемое смертью. Только необузданная страсть к обогащению помогла ему побороть страх, который он испытывал при одной мысли о том, что ему предстоит сделать.

Углубившись в свои мысли, рассчитывая, прикидывая, оценивая, Шаби даже не услышал, как высоко на минаретах, вознесшихся в пыльное желтое небо, муэдзины призвали правоверных к предвечерней молитве. В воздухе висел тяжелый запах мяса, поджариваемого на жаровнях. Однако сосредоточиться было очень трудно. Самым заветным его желанием было уехать из ненавистной ему Сирии, где он невыносимо скучал, скучал и тосковал по европейскому шику и лоску и особенно по европейским женщинам.

Поставив машину в подземный гараж, под домом, где он жил, Шаби сел в маленький скрипучий лифт, который тащился вверх на девятый этаж так нестерпимо медленно, что, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец задрожал и остановился. Шаби стремительно вылетел из него, как если бы знал, что в следующий миг лифт провалится вниз, в темную шахту.

На девятом этаже находились четыре квартиры, по две с каждой стороны длинного, тускло освещенного коридора. Подойдя к двери своей квартиры, он встревоженно оглянулся. Теперь надо проверить, на месте ли небольшой кусочек резины, засунутый в щель между дверью и косяком. Убедившись, что никто за ним не следит, Шаби вытащил визитную карточку из кармана рубашки.

«Если кусочка резины нет на месте, значит, кто-то открывал дверь в твое отсутствие. Стало быть, надо немедленно смываться», — учил его Брэд, чьей функцией было поддерживать с ним связь. — «Если резинка на месте, значит, никто не обыскивал твою квартиру». Каждый день Шаби ожидал наихудшего. Затаив дыхание, он провел карточкой вдоль щели. Резинка на месте, Шаби облегченно вздохнул: непосредственной опасности пока нет. Быстро сунул карточку обратно в карман и отпер дверь ключом. Уловив краешком глаза какое-то движение в комнате, он замер у порога. Но в следующий миг понял, что это жаркий уличный ветерок колышет занавески. Нервным движением он задвинул засов и запер дверь на цепочку. Тревога все еще не покидала его. Черной тучей висела над ним тень неминуемого разоблачения. Первые несколько месяцев он надеялся, что привыкнет к подпольной деятельности, привыкнет к сопряженной с ней опасности. Но эта надежда не оправдалась.

И вот теперь его обуревал страх, каждый вдох и выдох отдавались в груди острой болью. Он решил, что в этот день он выйдет на связь раньше обусловленного срока. Такого он еще никогда себе не позволял. Брэд всегда внушал ему, что нарушать график можно только в чрезвычайных обстоятельствах. Шаби был убежден, что это именно тот самый случай. Сеанс радиосвязи следовало проводить как можно быстрее. Шаби вошел в спальню, убрал лампу с прикроватного столика красного дерева и положил его кверху ножками на кровать. Затем вытащил из бумажника небольшую, в два дюйма булавку и вставил ее в крошечное отверстие у основания