Ночные каналы [Геннадий Философович Николаев] (fb2) читать постранично, страница - 4

главного входа, над которым тускло светилась красная лампочка. Недавно я узнал, что темень и забитые кирпичом окна — маскировка от американских с путников-шпионов.

Вдруг дверь приотворилась со скрипом, и белая фигурка выскользнула наружу.

— Полчаса, не больше, — строго сказал мужчина внутри здания и пригрозил: — Смотри, Светка, не дури!

Дверь закрылась. Девушка легкими шагами пошла вдоль берега. Я поднялся навстречу.

— Привет, — с раздражением сказала она.

Я думал, обрадуется, а тут…

— Привет, — сказал я обескураженно.

Девушка заглянула мне в лицо.

— Что с тобой?

— Ас тобой?

Она потрогала виски, резко бросила руки вниз, словно стряхнула что-то, прилипшее к пальцам.

— Я даже не знаю, как тебя зовут! — сказала она с горечью, как будто именно это обстоятельство и было причиной ее дурного настроения.

Я протянул руку.

— Юра, — сам не зная почему, назвал я первое пришедшее на ум имя.

— Светлана, — чинно представилась она и добавила со смехом: — Можешь звать Светкой — привычнее.

— Я слышал. Кстати, кто это так строжился?

— Начальник.

— А он что…

Она поймала мою руку, потянула за собой. Мы побежали. Примерно в том же месте, где мы сидели вчера, возле кучки крупной гальки, Светка остановилась.

— Искупнемся? — предложила она.

Мы быстро разделись. На ней остался купальник — странно-белый, словно сшитый из простыни. На мне — плавки. Мы вошли в воду, поплыли. Напор, который нам приходилось преодолевать, то разводил нас в стороны, то сводил, и тогда при взмахах мы касались друг друга руками.

Дух соперничества погнал нас наперегонки. Я выкладывался изо всех сил, но Светка не отставала. Ростом она была, как и я, выше среднего, но более хрупкая. Я немного занимался боксом, волейболом, лыжами, вообще был крепким парнем, но вот поди ж ты, до самой насосной шли на равных. Правда, когда полезли на берег, она чуть не рухнула на подломившихся ногах. Я подхватил ее за талию. Она повисла на мне, упершись лбом в грудь и справляясь с дыханием. Я обнимал ее, все крепче и крепче, но она держала дистанцию, не давала нашим телам соприкоснуться, хотя я всей кожей чувствовал, как нас тянет друг к другу.

— Пойдем, — сказала она наконец и, снова взяв меня за руку, потянула к насосной.

Слово «пойдем» я разобрал по движению ее губ — шум воды и гул насосов перекрывали все звуки. Мы поднимались по бетонным ступеням на вершину насыпного холма, где располагалось круглое плоское здание насосной. Справа, из четырех выпускных створов изливалась по наклонному водосбросу переливающимися в лунном свете струями речная вода. Пенными валами она устремлялась в канал и на переходе с уклонами в ровное русло переламывалась белым буруном. От шума, грохота и брызг кружилась голова.

Перед зданием насосной была довольно просторная смотровая площадка, огороженная по периметру стальными перилами. Отсюда хорошо просматривалась вся округа. Внизу в сумеречной прозрачной дали угадывались расходящиеся в разные стороны черные полоски заграждений с пупочками вышек по периметру. Говорили, будто в целях маскировки от спутников применяют очень хитрые фонари — свет от них падает вниз узконаправленным лучом и почти не дает отблесков. Но когда в этот луч попадает какой-нибудь движущийся предмет (нарушитель!), то начинает светиться как раскаленный. И тогда с вышек автоматически бьют спаренные с фонарями пулеметы…

Прямо под ногами за оградой вертикально вниз уходила бетонная стена — этажей в пять-шесть. Это и был водоподъем. Площадка, на которой мы стояли, мелко вибрировала — дрожь передавалась через голые ступни, особенно неприятно было стоять на пятках. Внизу пенно ходила вода в круглом водосборнике. Прыгнуть или случайно сорваться — верная смерть. В водосборнике вода качалась из реки, уже вне зоны, по трубам — их выпуклые хребтины, присыпанные землей, тянулись вниз и вдаль, за колючку, к реке.

Местность была открытая, голая, никаких лесов, никаких кустов, все просматривалось во все стороны, никто не проползет, не прокрадется. Вот почему, догадался я, здесь вырубалась и выжигалась вся растительность!

Светлана стояла, опершись бедром о стальную трубу ограды, покусывая ногти и переводя взгляд с одного края зоны на другой. Тела наши обсохли под ветерком, стало прохладно. Я осторожно обнял ее за плечо, она прислонилась ко мне, заглянула в лицо. В глазах ее, как показалось мне, была нежность. Я осмелел: конечно, мы знакомы уже давно и стоим здесь, обнявшись, целую вечность. Я прижимал ее все сильнее, все жарче. Светлана не противилась. Она была тяжела и, казалось, вот-вот вывалится из моих усталых рук. Запрокинув голову, она явно забавлялась со мной, то давая целовать в губы, то резко отворачивая лицо. Но вот наши руки переплелись, тела приникли одно к другому, и мы стали тереться друг о друга, как рыбы. Это было похоже на странный танец — двое на пустой танцплощадке, ночью, без оркестра.

Но вдруг что-то случилось: рев стих,