Тень на стене [Генри Каттнер] (fb2) читать постранично, страница - 4

делал и Кин, порой даже слишком реалистично.

"Безымянный" рассказывал о человеке, которого все порицали за его фанатический интерес ко всему невероятному и странному, человеке, решившем создать произведение искусства — подлинный шедевр чистого ужаса. Поначалу он экспериментировал, снимая довольно необычные фильмы, вызывавшие возмущение общественности. Однако этого ему не хватало. Это была лишь актерская игра, а он хотел чего-то большего. Актер не может убедительно изображать ужас, решил он, даже самый талантливый. Настоящие эмоции должны быть пережиты, чтобы их стоило переносить на экран.

В этом месте "Безымянный" перестал повторять историю Кина и свернул в сторону чистой фантазии. Главного героя играл сам Кин, в чем не было ничего необычайного — режиссеры нередко снимаются в своих фильмах. Из ловко смонтированных эпизодов зритель узнавал, что Кин в своих поисках попал в Мексику, где с помощью древней карты нашел развалины святилища ацтеков. В этом месте, как я уже говорил, фильм уходил от действительности, вторгаясь в область событий странных и непонятных.

Под разрушенным алтарем скрывался бог — давно забытый бог, которому поклонялись еще до того, как из лона веков родились ацтеки. По крайней мере местные жители считали его богом и возвели в его честь храм, но Кин намекал, что на самом деле существо это было одним из "капризов природы" — тех диковин, которые просуществовали целые эпохи, ведя жизнь, совершенно отличную от человеческой. Существо ни разу не появилось на экране, за исключением нескольких кадров в темном подземелье. Оно было десяти футов в высоту и имело вид бочки, ощетинившейся странными остроконечными наростами. Самой удивительной деталью его был камень в закругленной верхней части тела — отполированный кристалл размером с детскую голову. Вероятно, в этом кристалле и сосредоточивалась жизнь существа.

Создание это не было мертвым, но не было и живым в общепринятом смысле этого слова. Когда ацтеки наполняли храм горячими испарениями человеческой крови, существо оживало, а камень испускал неземное сияние. Но co временем жертвоприношения прекратились, и существо погрузилось в спячку, напоминающую анабиоз. В фильме Кин возвращал его к жизни.

Он тайно привез его к себе домой и поселил бога-чудовище в подвале. Помещение было оборудовано специально: он установил там автоматические камеры и тщательно продуманное освещение, чтобы съемку можно было вести одновременно из нескольких мест, а затем монтировать отснятые кадры. И вот тут я заметил проблеск гения.

Я всегда знал, что Кин — настоящий профессионал, однако в сценах, которые мы увидели позднее, меня не столько восхитили технические трюки — достаточно мне знакомые, — а небывалая ловкость, с которой он придавал правдоподобной актерской игре реальность. Его герои не играли — они жили.

Точнее — умирали, потому что в фильме их бросали в подвал на мучительную смерть, подобно жертвам, приносимым чудовищному богу ацтеками. Жертва пробуждала это существо к жизни, заставляла фантастически сиять камень, в котором заключалась его жизнь. По-моему, первая жертва была самой эффектной.

Подвал, где находился бог, был большой, но совершенно пустой, за исключением закрытой ниши, в которой стояла статуя. Зарешеченный проход вел в комнаты наверху. На экране появился Кин с револьвером, он гнал по проходу какого-то мужчину, одетого в комбинезон и с черной щетиной на неподвижном лице. Кин рывком открыл дверь и втолкнул жертву в подвал. Потом он закрыл решетку и склонился над пультом.

Вспыхнул свет. Мужчина остановился у решетки, а потом, повинуясь приказу Кина, медленно отошел к противоположной стене. Там он и стоял, оглядываясь по сторонам с тупым выражением лица. Свет очерчивал на стене его отчетливую тень.

А потом рядом с ним появилась вторая тень.

Она была огромной, округлой, с торчащими во все стороны толстыми шипами и темным наростом наверху — камнем жизни. Тень чудовищного бога! Мужчина заметил ее и повернулся.

Безумный ужас исказил его лицо. При виде этой чудовищной, невероятно реалистической гримасы я почувствовал, как мурашки снова побежали у меня по спине. Это было слишком убедительно. Невозможно, чтобы этот человек просто играл!

А если-играл, значит — был гениальным актером, так же как Кин — великолепным режиссером. Тень на стене дрогнула, принялась раскачиваться и несколько поднялась, держась на дюжине отростков, выдвинувшихся снизу. Шипы изменились — они вытягивались, отвратительно извивались, напоминая червей.

Однако не метаморфоза тени заставила меня застыть на стуле, а скорее неподдельный ужас на лице мужчины. Он стоял, вытаращив глаза, а тень на стене раскачивалась, делаясь все больше и больше. Наконец человек с немым воплем бросился бежать. Тень заколебалась, словно в нерешительности, и медленно ушла за пределы кадра.

Но были и другие камеры, а Кин умело пользовался монтажом. Мужчина метался по подвалу, то и дело сверкали