написал ей, что сценарий ему понравился, мать и на него рассердилась.
4–10 Парк авенюВоскресенье, 28 марта 1937 годаМой милый,прочла, что ты был на приеме у Ратбоунов во фраке и танцевал там со всеми девицами. Очевидно, весна оказывает сильное воздействие на твою эндокринную систему. Жаль, что мне не довелось увидеть это зрелище своими глазами.Я прочла твой сценарий «Ангела». Он должен принести тебе успех, ты будешь в нем превосходен. Однако, мне кажется, тебе следует хорошенько позабавиться с тем парнем в Париже. Сцена на скамейке в парке сошла бы для Джаннет Макдональд, но не для тебя, Красавчик. Не потому, что я знаю мою мисс фон Лош…
Внезапно с бортика нашего бассейна исчез загорелый Рыцарь, и мать перестала запирать свою спальню на ключ.
Дорогая,…мне кажется, что ты воспринимаешь наши отношения и мою безоглядную горячую преданность тебе как нечто само собой разумеющееся.Если входишь в жизнь другого человека настолько, что в определенных нужных пределах создается семья, и семейные отношения поддерживаются в той мере, как у нас, тогда возникают и некие обязательства.По-моему, если ты сочла необходимым изменить свою точку зрения: «один мужчина — одна женщина», правильней было бы в спокойной обстановке объяснить мне, что ты хочешь предпринять и, по крайней мере, позаботиться объяснить мне… Думаю, что ты не проявляешь достаточного уважения к себе, ко мне, к нашим отношениям, рассматривая меня как жиголо, алчущего исполнить любую прихоть своей госпожи. Итак, если хочешь, чтобы я остался с тобой, я возвращаюсь; если же у тебя другие планы, тогда я, соответственно, устраиваю свою жизнь и остаюсь дома, пока ты снова не позовешь меня…Люди, которые любят друг друга, должны идти на уступки, уважать и соизмерить сердца, умы и души. Такого не потребуешь и не попросишь — все возникает по взаимному желанию…Мне нечего добавить, разве что… Да благословит тебя Бог, душка.
Их любовь то нарастала, то шла на убыль. С нарастанием любви начинались поцелуи, нежные пожатия рук, наряды, вечеринки, развлечения в ночных клубах. Они являли собой идеальную пару — прекрасное сочетание мужественности и женственности. Когда любовь шла на убыль, он готовился к съемкам, жалел себя, винил Марлен в своем несчастье, страдал. Моя мать готовилась к съемкам, отдавала мне его обручальное кольцо, чтобы я положила его туда, где уже лежали другие, и легко, без всяких угрызений совести забывала своего Рыцаря. Правда, иногда его имя поминалось в телефонных разговорах с моим отцом и «мальчиками».
«Папиляйн, растолкуй мне, почему я считала его таким замечательным? Неужели причиной всему… Лондон? То, что он там? А, может быть, потому что он не работал? Ведь здесь, в Голливуде, он вдруг повел себя, как актер! «Я, я, я, мне, мне, мне». Неудивительно, что собственный отец не желает его видеть. Я даже начинаю понимать эту ужасную женщину, его бывшую жену. А, может быть, я влюбилась в него, потому что он великолепно выглядит во фраке?»
В тот день, когда дирижабль «Гинденбург» загорелся при посадке в Нью-Джерси, мы слушали это сообщение, сидя в артистической уборной. У диктора, пытавшегося описать катастрофу, сорвался голос. Он зарыдал. Мать торжествовала.
— Слышишь? Помнишь, я не хотела лететь на нем, даже когда папи настаивал? Вероятно, это саботаж! Очень хорошо! Теперь нацистам придется раскошелиться на новый дирижабль, а на нем никто не полетит, потому что люди напуганы катастрофой!
На каком-то этапе подготовки к съемкам «Ангела» мать утратила интерес к фильму. Впервые со времени съемок в «Голубом ангеле» она позволила себе небрежность в той области, в которой всегда превосходила всех — во внешнем облике. Трэвис Бентон, убежденный в безупречности вкуса Дитрих, во всем следовал ее указаниям, и они вдвоем делали ошибку за ошибкой. В результате «Ангел» — их единственная совместная работа, которой недостает былого уникального чувства стиля. Особенно грустно, что она оказалась последней. Знаменитое «платье из драгоценностей» из этого фильма — ткань, расшитая фальшивыми рубинами и изумрудами, на фоне которых должны были, по замыслу, заиграть ее собственные подлинные камни, — снискало сомнительную известность лишь благодаря весу в пятьдесят фунтов и стоимости в четыре тысячи долларов.
Весь фильм чуть смазан, и все пошло насмарку. Может быть, мать почувствовала это раньше всех, осознала безнадежность ситуации и отказалась от дальнейших попыток спасти фильм. Из многих тысяч рекламных кадров и портретов, остававшихся после съемок каждого фильма, Дитрих сохранила после съемок «Ангела» лишь несколько снимков, и на всех она в своем собственном черном бархатном костюме от «Танте Валли» и белой блузке с гофрированным воротником и манжетами. Когда съемки завершались, мы уже не держали у себя дома любимые сигары Любича: они с Дитрих не разговаривали.
30 мая 1937 года «Независимые
Последние комментарии
25 минут 36 секунд назад
2 часов 44 минут назад
4 часов 33 минут назад
10 часов 19 минут назад
10 часов 24 минут назад
10 часов 28 минут назад