Переяславская рада. Том 1 [Натан Самойлович Рыбак] (fb2) читать постранично, страница - 4

сказал:

— Каждому воля, чтобы жил в достатке и злыдней не знал.

Галайда кивнул утвердительно:

— Чистая правда.

Все же осторожно спросил:

— А татары?

Верно — о татарах забыли. Не дадут спокойно жить. Да и паны… разве дадут?

— Быть еще войне, — сумрачно сказал Мартын.

Но не хотелось об этом думать…

Галайда перегнулся через стол.

— А может, пока не поздно, и деньги есть, и воля, — махнуть на Дон, там земля русская, туда татарам ходить не вольно. А может, на Московщину податься?

Шинкарка остановилась возле стола.

— Чего, казаки, скучаете? Лучше бы к невестам ехали, небось, все глаза проплакали…

На пухлых губах шинкарки улыбка. Глаза — два уголька. Черные косы с вплетенной красной лентой змеятся по груди. Поставила на стол полный штоф горелки, тарелку с салом, квашеную капусту, яблоки, огурцы, улыбаясь, отошла.

— Гетман в обиду не даст, — отозвался Мартын, проводив шинкарку глазами. — Ему без нас нельзя… никак нельзя, чтобы мы без него, а он без нас. Все вместе — вот что мы.

Сжал кулак, выставил перед собой:

— Вот что, — ударил по столу, звякнули кружки. Засмеялся. — И незачем нам бежать. А невмоготу будет — все уйдем в русскую землю, все до одного, и все чисто спалим тут, живого места не оставим за собой, пеплом землю покроем, только псы голодные выть будут. Не будет без нас жизни на этой земле. Не будет!

Самому жутко стало. Горькая слеза защекотала глаз, выкатилась наконец, неторопливо поползла по щеке и растаяла в тонких черных усах.

Замолчали. В углу, возле задней горницы, слепой лирник, уставившись бельмами глаз в пеструю толпу людей в корчме, хрипло повествовал:

На середину корчмы выскочил казак. Широкими штанами мел пол. Ударяя себя в грудь, закричал:

— Стой, батько! Хватит! Не хочу про кайданы! Эй, браты, выпьем за здоровье Хмеля. Жить ему сто лет, браты! Слава гетману Хмелю!

Рванул казак со стола кварту. Шинкарка, под обший хохот, влила ему туда, один за другим, два штофа водки. Припал губами. Пил, не переводя дыхания. Выпил, швырнул под ноги кварту. Ударил ногами.

— Музыка!

Лирник замолчал. Запели скрипки, дробно застучал бубен. Казак пошел в присядку выписывать выкрутасы. Пел со свистом:

Мартыну стало весело. Хлопал в ладоши.

Музыка утихла. Казак крутнулся на месте, пошатнулся и сел на пол, широко расставив ноги. Его потащили за плечи. Недалеко от Мартына и Галайды сидел сивоусый, опершись на руку. Глаза уставил в пол. Перед ним стояла полная кварта меда. Покачиваясь из стороны в сторону, басил:

Глава 3

…С год назад, по весне, ударил в колокол старенький дед Лытка. На майдан, к церкви, сбегались люди. Бежали из хат, с огородов, кто с поля бешено гнал лошадей, а кто и сам бежал быстрее худоребрых кляч. Только вода из луж брызгами рассыпалась вокруг. Спрашивали на бегу друг друга:

— Горит?

— Где горит?

— Может, пан приехал?

— Или стражников принесло в недобрый час?

Кипел Байгород. На майдане, перед церковью, верховой казак держал в руках длинный желтый лист пергамента. Раскрыв рты, замерли селяне.

Слушали.

«Никогда не найдете способа победить, коли ныне не сбросите вовсе ярмо урядовцев и не добудете воли, той воли, что наши отцы кровью окропили…

Нас, мужественных и вольнолюбивых, считают дикими и непокойными; отважных и заслуженных, назвали нас бунтовщиками. Ведь всему свету ведомо, что король и паны ничтожат казацкое и селянское добро, бесчестят жен и детей. Всем назначают невольничий оброк, тяготы работы на панщине больше прежнего, а если кто публично или приватно пожалуется на такие обиды, встречает только смех и оскорбление, самое большее — пустые и никчемные обещания. Все смотрят, как бы только уничтожить казацкий род».

Верховой перевел дыхание, окинул взглядом толпу, она росла, и задние спрашивали стоявших впереди:

— Что читает? Виц^[6] королевский?

Опоздавшие догадывались:

— Видно, король Ян-Казимир зовет с турками воевать…

— Да нет, слова не такие, о нас сказано…

Верховой хрипло кричал:

— Люди, читаю обращенный к вам универсал Богдана Хмельницкого, сиречь Хмеля. Он за правду нашу стал и кличет всех вас в войско, чтобы шли к нему пеше и конно, оружно и неоружно. Тот, у кого нет оружия, добудет его во вражеском стане. Слушайте, люди! — И читал дальше. Катились над майданом горячие слова:

«Даже военную службу