Стон березы [сборник] [Самсон Агаджанян] (fb2) читать постранично, страница - 183

покойника.

— А вскрытие сегодня? — спросила она.

— Нет, я устал. Пусть завтра Маратов вскроет.

Старуха подошла к покойнику и стала с него снимать одежду. Глаза у покойника были открыты. Привычным движением она прикрыла ему веки. Сняв с него последнее нижнее белье, она вновь увидела открытые глаза. Вновь пальцами прикрыла ему веки, но не успела оторвать руку от его лица, увидела, что глаза открылись. Он смотрел на нее. Губы покойника шевелились.

— О Богородица Мария! — прошептала старуха и побежала к врачу.

— Данилович, покойник-то живой!

— Да? — спокойно отозвался он. — Пойдем посмотрим.

"Покойник" лежал с открытыми глазами. Врач, осмотрев его, буднично произнес:

— Все равно он не жилец. Пусть лежит. Через пару часиков отойдет.

— Данилыч, не бери грех на душу. Он же живой!

— Дарья Григорьевна, да у него тело синее, гангрена. Его ничто не спасет. Ну что толку, что его повезут в больницу? По дороге скончается. Лишняя трата времени.

Он вышел. Старуха какое-то время смотрела на "покойника". Жалости не было, за десятки лет работы в морге она не такое видала и ко всему привыкла. Она забрала его одежду, понесла в кладовую, куда складывала одежду умерших. По привычке проверила содержимое карманов, кроме письма там ничего не было. Сложив одежду на полку, она прикрепила листок бумаги с номером покойника, собралась выйти, но взгляд остановился на конверте. Она вытащила листок и стала читать. Закончив, тихо прошептала:

— О Господи!

Она пошла в морозильник. Он лежал с закрытыми глазами. Приложив ухо к его груди, прислушалась. Сердце еле билось. Она побежала к врачу.

— Данилыч, он живой!

— Дарья Григорьевна, я же вам сказал…

— Читай! — протягивая ему письмо, потребовала она.

Он взял письмо, удивленно посмотрел на нее.

— Читай, читай!

Он прочитал, задумался.

— Да… Ладно, пойдем еще раз посмотрим.

Минут через двадцать приехала "скорая", Его отвезли в больницу.

Татьяна Васильевна днем и ночью не отходила от больного сына. Она не верила анализам, не верила и лечащим врачам. Она не хотела и слышать о том, что выхода нет и надо смириться. Она вышла замуж за Андрея, и они целых пятнадцать лет ждали ребенка. Врачи тогда говорили, что она бесплодна, даже Андрей начал к этому привыкать. Но она, каждый раз ложась с мужем в постель, словно огнем горя, со страстью отдаваясь ему, женским чутьем верила, что любовь, вопреки злой воле природы, должна зачать. И когда у нее появились первые признаки беременности, чтобы не сглазить, даже мужу не говорила. И однажды он увидел ее округлившийся живот. Не веря своим глазам, рукой водя по животу, молча смотрел на нее.

— Да, Андрюша, у нас будет ребенок. — Никогда она не видела его таким счастливым.

Открыв глаза, встряхнув головой, чтобы избавиться от воспоминания, она посмотрела на сына. Тот, тяжело дыша, лежал под капельницей. К вечеру он открыл глаза, посмотрел на нее и тихо спросил:

— Мама, где папа?

Для нее это было хуже пытки. В ответ она, глухо рыдая, нежно погладила его головку.

— Потерпи, сынок, скоро ты его увидишь.

Она говорила, а у самой было такое предчувствие, что вот откроется дверь, и он на самом деле войдет в палату. Она не выдержала, написала Андрею письмо. Это был крик ее души.

Каждый день приходила мать. Пока она сидела, Таня ложилась на кровать, чтобы немножко вздремнуть. Когда мать на этот раз пришла сменить ее, она пошла к главврачу. В кабинете он был один. Сочувственно посмотрел на ее измученное лицо.

— Вадим Александрович, неужели выхода нет?

В ответ он с сожалением развел руками. Она уже собиралась выйти, но он окликнул ее.

— Татьяна Васильевна, вчера, просматривая журналы, я случайно прочитал… Погодите, сейчас я вам покажу.

Выдвинув ящик, он достал журнал. Она подошла к нему.

— Вот смотрите, здесь статья… — он стал читать на английском языке. — Так вот, в Израиле делают такую операцию.

— Адрес? — машинально спросила она.

— Татьяна Васильевна, это стоит больших денег.

— Я найду их.

Она вернулась в палату, рассказала матери о том, что узнала от главврача. Мать, выслушав ее, думала недолго.

— Продай квартиру, жить будешь у меня и сдай в ломбард или продай наши фамильные драгоценности. Будет мало, я обменяю свою квартиру на однокомнатную. Думаю, этого будет достаточно.

Она, обхватив мать за шею, заплакала.

— Мамочка, я хочу, чтобы он остался жив.

Распродав все, что можно было, Татьяна Васильевна кинулась оформлять документы на право выезда за границу. Когда узнала, сколько понадобится времени, чтобы ей дали визу, ужаснулась. Убитая горем, случайно встретила Бирюкова. Она рассказала ему про волокиту с выездом в Израиль.

— Есть один человек, он поможет быстро оформить визу, — сказал он.

— Кто?

— Быков.

Она отрицательно покачала головой.

— Лучше я умру, но к этому негодяю не пойду.

— Ты-то можешь умереть, но ты же не хочешь, чтобы умер