Богу [Илья Алексеевич Британ] (fb2) читать постранично, страница - 3

- Богу 473 Кб, 94с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Илья Алексеевич Британ

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]

выплаканы слёзы, и песни не допеты,

Не высказаны думы, и брошен светлый путь,

И замер как-то жутко без всякого ответа

Призывный шепот сердца, и глухо ноет грудь.

Закат мой так печален, любовь так далека мне,

Я — раб самообманом отравленных минут,

Я лгал земле и небу, и на могильном камне

Об этом не забудут, а после — проклянут.

Печаль моя безмерна от самой колыбели;

Растратив рано душу, я рано изнемог.

Всё прожито без смысла, сгорело всё без цели, —

И не простят мне люди, и не простит мне Бог!

«Лишь только погаснут унылые свечи…»

Лишь только погаснут унылые свечи,

Я буду томиться, не зная покоя, —

И снова послышатся милые речи,

И кто-то обнимет дрожащей рукою…

И губы потянутся вновь к поцелую,

Захочется плакать, упасть на колени,

И сердце забудет про муку былую

И станет молиться обманчивой тени.

Чьи волосы нежат мой лоб, мои щёки?

О, кто ты? не хочешь… не смеешь назваться?

Чей голос мне шепчет такие упрёки,

С которыми смертный не в силах расстаться?

Весь мир так ничтожен, так жалок, когда я

Томлюсь в ожидании призрачной встречи:

Я счастлив до боли, я счастлив, страдая,

Лишь только погаснут унылые свечи…

«Стою один. В душе — укор…»

Стою один. В душе — укор,

Тоска владеет мной.

А там — безмолвный разговор

У звёзд идёт с луной.

Ушла любовь. Во мне горит

Сомнений чёрный луч.

А сверху сумрачно глядит

Громада серых туч.

О, кто же там, и что со мной?

Кто так безумно строг?

Иль только бред души больной

Какой-то добрый Бог?

Стою один. Молчат уста,

И- чувствую теперь,

Что даль небесная пуста,

А я — забитый зверь…

«О себе продумал до утра я…»

О себе продумал до утра я

В полусне, измученный кошмаром:

Чётки дней своих перебирая,

Видел жизнь, растраченную даром.

Много слов и жестов, как на сцене,

Много грёз и сказок, будто в книге:

Как паяц, я падал на колени,

Как поэт, я ткал узор интриги.

Всё ушло бессмысленно и мимо,

Чёрный стыд вонзил мне в душу жало,

Слёзы прочь согнали краску грима,

Сердце верить в Бога перестало.

В полусне, в бреду, с судьбою споря,

О себе продумал до утра я:

Вспомнил много лжи и мук, и горя,

Чётки дней своих перебирая…

«Тоска… Тоска… Тоска! О, Боже мой, доколе…»

Тоска… Тоска… Тоска! О, Боже мой, доколе

Я буду под ярмом у этой ведьмы злой!..

Довольно! Много слёз и много, много боли

Изведала душа. Долой тоску, долой!..

Чего, не знаю сам, ищу я жадным взором,

Ловлю какой-то звук, а он давно погас;

Мне скучно меж людей, — внимая вашим ссорам,

Я чувствую всегда, как я далёк от вас.

Люблю я… Но кого — мой ум решить не может:

Себя я потерял в раздумьи о себе ж,

И демон пустоты меня, скитальца, гложет,

И хочется уйти за жизненный рубеж.

И только иногда, в минуты вдохновенья

Богиня красоты мне родственно близка, —

А там опять идут позорные сомненья,

И властвует над всем тоска… тоска… тоска!

«Хлопья мокрого снега. Уныло гудят провода…»

Хлопья мокрого снега. Уныло гудят провода.

Никого. Я — один, не считая подруги — печали.

Помню, как-то давно здесь ходил я с тобой, и тогда

Эти светлые звёзды нас тайно от всех обвенчали.

Так же было темно, так же пусто вокруг, и на нас

Так завистливо старые серые стены глядели;

Помню, где-то вдали, вдруг фонарь, задохнувшись, погас;

Помню это молчанье, — без слов говорить мы умели…

Я и ты… мы — одно! Миг великого чуда настал, —

Оттого, может быть, всё вокруг этой ночью молчало;

Нам казалось, что мир это только — для нас пьедестал,

Мы же — сердце Вселенной, ее и конец и начало.

О, тогда и теперь! Так всё гибнет, как вешний цветок,

И