Тибетский лабиринт (новая версия) [Константин Геннадьевич Жемер] (fb2) читать постранично, страница - 7

пилюлю, а говорил как со взрослым состоявшимся человеком. Больше к этой теме не возвращались, но льда в Германовом сердце стало поменьше.

Тот памятный разговор состоялся в двадцать втором году; тогда же, при содействии ОГПУ, Харченко организовал экспедицию на Кольский полуостров, в Советскую Лапландию, где у священных для лопарей Ловозера и Сейдозера он надеялся отыскать древнюю страну – Гиперборею.

Герман едва дождался летних каникул в университете и устремился вслед за дядей на Мурман. Настичь экспедицию оказалось непросто: Харченко как безумный метался по самым нехоженым и потаённым местам – то пропадал в глухой тайге у какой-то старой шаманки-саами^[11], то обследовал пользующиеся у местного населения дурной славой пещеры, то переправлялся на парусной лодке на проклятый остров, названный Роговым, куда с давних пор никто не совался.

Настал момент, когда у Германа совсем не осталось сил продолжать погоню. Припасы закончились, комары и гнус лютовали безмерно. Отощавший и одичавший студент всерьёз подумывал о позорном возвращении к цивилизации, но неожиданно повстречал старого охотника из местных. Узнав суть затруднений парня, тот привёл его в своё стойбище, усадил в чум, велел накормить и сказал:

– Сиди здеся. Учёная люди, которую ищешь, завтра придёт.

Так и вышло: к середине следующего дня в стойбище пожаловала экспедиция Харченко. Удивительно, но дядя не стал интересоваться похождениями племянника, а лишь кратко ответил на приветствие и тут же возбуждённо закричал:

– Гера! Ты что-нибудь слышал о мерячении?

Что тут ответишь? Конечно – нет!

А Александр Васильевич и не ожидал иного ответа – сразу же пустился в разъяснения:

– По-другому это заболевание называется арктической истерией. Им болеют представители северных народов – от Кольского полуострова до Чукотки. Кроме того, нечто подобное наблюдается у жителей Тибета. И вот что поразительно, – сделав паузу, профессор торжествующе глянул на племянника, – несмотря на обширную географию, причину мерячения везде называют одну и ту же: злые колдуны, что живут под землёй, так наказывают тех, кто близко подступился ко входу в их мир.

Про подземных жителей – самая любимая теория Харченко, её он норовил развить при каждом удобном случае, любой факт мог истолковать в пользу своей теории.

Профессор продолжал говорить про мерячение и дальше, только Герман его перестал слышать, потому что внезапно увидел Лилю. Увидел – и сразу же влюбился. А как прикажете не влюбиться, если она – ведьма: позже сама не раз это утверждала. Лиля была на два года старше Германа и уже принадлежала Кольке Песцову. Такой и запомнилась: в цветастой косынке, с задорной улыбкой и Колькиной ручищей, по-хозяйски лежащей на тонкой талии. Эх, в недобрый час её, сотрудницу мурманского краеведческого музея, Харченко с Песцовым сманили в ту экспедицию – через шестнадцать вёсен Лиле пришлось вслед за ними пойти на плаху.

Но тогда, в двадцать втором, все ещё были живы и очень счастливы. Счастливы от любви и от близкого присутствия тайны, ведь скитания по тайге дали весомые результаты. Во-первых, обнаружились древние мегалитические сооружения, чей возраст даже при беглом осмотре явно превышал возраст египетских пирамид. Александр Васильевич считал, что эта находка – не что иное как руины древнейшей на планете обсерватории. Во-вторых, местный фольклор содержал легенду о том, что в незапамятные времена окрестные земли населял народ колдунов – чудь белоглазая. Народ этот зачем-то переселился под землю и живёт там до сих пор. Иногда охотники в глухих таёжных местах находят следы пребывания чужаков. Всякий раз такие следы ведут вглубь непроходимых болот или же в пещеры, где исчезают. Местные жители нисколько не сомневались, что означенные следы принадлежат всё той же чуди. Шаманы в стойбищах категорически запрещали соплеменникам каким-либо образом пытаться наладить общение с подземным народом, заявляя, что, дескать, это их, шаманов, удел – говорить с чудью.

Но иногда запрет нарушался по неосторожности, как это случилось со стариком-охотником, тем самым, что привёл Германа в стойбище. Преследуя подраненного сохатого, Ермолай, так звали охотника, неожиданно провалился под землю, ну и увидел там, чего не следовало. Случилось это пятого дня – с тех пор старого чухонца периодически терзало мерячение. Что это за недуг – Герман узнал в тот же вечер.

Они сидели в чуме, уютно потрескивал огонь в очаге, где варилась уха из кумжи. Вдруг Ермолай начал беспрерывно громко икать. При этом тело его всякий раз изгибалось, глаза закатывались. А потом старик изошёл пеной и давай кататься по земле, да не просто кататься, а биться в некоем подобии танца. Послали за шаманом, тот немедленно прибежал и устроил камлание, буквально присоединившись к одержимому в его причудливом танце. Из-за этого происшествия тот вечер запомнился основательно.

На следующий