такими обстоятельными письмами, каковые и составляют значительную часть текста.
Бросается в глаза еще одна уникальная особенность поэтики романа: его герои сплошь и рядом видят сны — странные, чудесные, кошмарные. Сновидения так же переживаются ими, как и явления внешнего мира, и служат дополнением и коррективой к их нравственно-психологическим установкам и сознательной активности.
Широко прибегая к воспроизведению сновидений героев, писатель не впускает в книгу мистику и чертовщину. Напротив, мы получаем дополнительную возможность заглянуть в эту затемненную область человеческой психики. Сновидные образы связаны с механизмом памяти и, следовательно, фрагментарно отражают действительность. С другой стороны, возникая за порогом сознания, иные из них сопрягаются с самыми потаенными побуждениями и эмоциями, носят фантастический характер и, как правило, не поддаются рациональному объяснению. Многие сновидные сюжеты в романе косвенно и причудливо соотносятся с «реальными» ситуациями, хотя в одних случаях такая перекличка очевидна (сон в руку!), в других — гадательна. Пытаться же досконально толковать сновидения героев «Земной оболочки» — все равно что уподобиться простодушной негритянке Делле, которая держит на комоде сонник.
Дополнительные трудности проистекают из-за многозначимости английского слова dream, а им писатель оперирует очень часто, может быть, слишком часто, даже ввел в название второй книги. В английском dream заключено такое содержание, которое в русском передается целым спектром понятий: сон (как состояние), сновидение, выдумка, фантазия, греза, мечта, желание, осознанное стремление.
Сновидение — это иллюзорное осуществление вытесненных желаний, — утверждал Фрейд. Прайс как бы снимает узкоклинический аспект этой ходовой формулы, гуманизирует ее и переносит акцент на иллюзорность осуществления желаний во сне. У его героев достаточно причин, чтобы искать забвения в грезе: реальная жизнь бывает тягостна и безрадостна. Но отключение от раздражителей внешнего мира — временно, пробуждение к действительности неизбежно. Они думали, что «имеют право на исполнение желаний», — если воспользоваться меткой репликой прайсовского персонажа. Но «желания — это мечты, сказки, которыми люди тешат себя… а не приказ, которому обязан повиноваться весь мир».
Сталкивая жизнь во сне и жизнь наяву, Прайс опосредствованно подходит к томе утраченных иллюзий в ее специфическом варианте — недостижимость «Американской мечты».
Монологи, эпистолы, сновидения… Автор прибегает к столь традиционным, если не сказать архаичным, способам повествования как раз для того, чтобы самой формой романа оправдать его замысел — изображение живучести прошлого, прочности памяти. С другой стороны, эти художественные средства сообщают произведению многоголосие и многозначие, каковые считаются непременным признаком современного развитого романа. Прайс нередко остается в тени, отказываясь от позиции всезнающего и полновластного распорядителя судеб героев. Он предоставляет эту роль времени — опять-таки в согласии с природой хроникального повествования.
«Философия» романа, его общая объективная идея складывается, таким образом, из частных, субъективных «правд» по мере накопления разноречивой художественной информации.
…Что побудило Еву покинуть родное гнездо и бежать с человеком вдвое старше ее? Банальный ответ: «любовь» или «по молодости — по глупости» — и отдаленно не передает сложность мотивов этого шага, не до конца осознаваемых ею самой. Причины раскрываются постепенно, и заключены они, как выясняется, не столько в характере Евы, сколько в характере взаимоотношений в семье, а те, в свою очередь, тоже ведь сложились не вчера и не на пустом месте.
В двенадцать лет, едва почувствовав себя взрослой, Ева остро ощутила какую-то одинокость и, как скажет потом, «застыла в горе». Не то чтобы она была лишена тепла родительской любви, но внимание и заботы старших казались несносными. Евино сердечко рвалось к самостоятельности и свободе. Вот и вышло, что Форрест, обходительный и умный Форрест, вырос в ее глазах, стал едва ли не желанным даром судьбы. Ее влекло к нему уважение, девичье любопытство и догадка, что именно она нужна этому «взрослому» и чуточку грустному мужчине.
Целомудренный Форрест со своей стороны тянулся к юной хорошенькой сметливой Еве, потому что долгие годы жил отгороженным от других и изголодался по какому-нибудь близкому существу. Он с детства узнал безотцовщину — беспутный родитель бросил семью, рано пережил смерть матери и узнал всю меру неприкаянности в доме зятя.
И вот здесь, в Брэйси, где молодые могли бы неплохо устроиться, оказывается, Ева бежала не К кому-то или чему-то, а ОТ чего-то, и это что-то цепко держит молодую женщину невидимыми нитями. Больше того, оказывается: постылый родной дом тянет ее назад. Тянет, несмотря на радушие вдовой золовки, на нежность мужа, несмотря
Последние комментарии
14 часов 58 минут назад
15 часов 33 минут назад
16 часов 26 минут назад
16 часов 31 минут назад
16 часов 42 минут назад
16 часов 55 минут назад