же время неловкости, недовольства собой. А на крыльце уже застучали сапоги, в дверях появилась молодежь.
— Вовремя! — ответил Петр Кузьмич. — Самое время. Заходите ребята, все.
В избу ворвался прохладный воздух с улицы. Огонек в лампе ожил, задвигались табуретки. Открыли окно.
— Ну и дыму у вас! — шумели девушки.
Акулина Семеновна с появлением молодежи выпрямилась, сбросила с головы платок. Это были люди ее возраста, с ними она чувствовала себя свободнее. Заходил кругами и Сергей Щукин — затянул потуже галстук и уже не покидал девушек.
Включенный приемник неожиданно заговорил громко и чисто. Передавались материалы о подготовке к двадцатому партийному съезду. Это сообщение прослушали все.
Петр Кузьмич, словно подобрев, перед уходом сказал Акулине Семеновне:
— Дрова будут, ты не беспокойся, распоряжусь.
А Ципышев подошел к Сергею Щукину и сжал ему руку повыше локтя:
— Останешься тут?
— Остаюсь.
— Ну, следи, чтобы ничего такого…
Когда председатель колхоза Кудрявцев и полевод Иван Коноплев шли из конторы по темной грязной улице, возобновился разговор о жизни, о быте, о работе — тот самый, который шел до собрания.
— Теперь что двадцатый съезд скажет! — то и дело повторяли они. И снова это были чистые, сердечные, прямые люди, люди, а не рычаги.
1955
--">
Последние комментарии
10 часов 44 минут назад
10 часов 54 минут назад
11 часов 7 минут назад
11 часов 15 минут назад
11 часов 57 минут назад
12 часов 13 минут назад