Во сне: теория заговора [Джед МакКенна] (fb2) читать постранично, страница - 66

отвергнуть. Материальная реальность — всего лишь гипотеза, пока она не доказана. Любой серьезный ученый был бы на моей стороне.

— Но материальную реальность невозможно доказать, верно?

— Правильно, видимая реальность признана действительной по общему согласию, но поскольку факты свидетельствуют лишь о реальности как видимости, согласие не принимается в качестве доказательства, что оставляет без всякой поддержки материалистическое мировоззрение в целом. Вот почему договорная реальность недопустима, а интерпретация с перспективы царства сновидений — подлинная основа.

— Ого, — говорит она после того, как взахлеб записала сказанное, — мы правда сбились с курса.

— Мы как раз оставались на курсе, чтобы посмотреть, куда он нас приведет. Любые разговоры ведут назад к тому же узлу, то есть сингулярности — бесконечному сознанию. Истине.

— Безумие, — говорит она, записывая. — Я знаю, что записываю все неверно.

— Исправим это в процессе.

^ ^ ^

— Эйнштейн однажды спросил какого-то человека, действительно ли тот верит, что луна существует только тогда, когда он на нее смотрит. Вопрос был саркастический, будто ответ слишком очевиден, чтобы заслуживать серьезного отношения, но это единственный серьезный вопрос, который может задать наука, а ответ на него вообще неочевиден. Существует ли существование? Реальна ли реальность? Этот вопрос, который Эйнштейн стремился высмеять, на самом деле убийца всей науки. Эйнштейн пытался защитить несостоятельное утверждение, что наблюдение образует доказательство. Его вопрос обнажает фальшивость основания, на котором покоится наука, и проливает свет на тот факт, что сама наука — это еще одна система верований.

— Даже если все наблюдают одну и ту же луну?

— Существование других людей недоказуемо, так что они не могут свидетельствовать о чем-либо еще. Можно только устранить верование из уравнения и начать заново. Первый вопрос о реальности: реальна ли реальность? Что-нибудь действительно существует? Никто никогда не мог ответить на этот вопрос, поэтому все остальное не может быть ничем иным, нежели верованием.

— Но наука работает. Они делают все эти удивительные штуки.

— Я не оспариваю способность науки описывать и подчинять себе исходное совершенство царства сновидений, я оспаривают их претензии на то, что они понимают его.

— Ой, да вы и правда питаете слабость к науке и религии?

— Если хочешь убедить людей подвергнуть сомнению их религию, тебе придется начать с убийства их богов и священников и осквернения их останков, что на самом деле представляет собой чрезвычайно приятное времяпрепровождение.

^ ^ ^

Если бы Эйнштейн спросил меня, верю ли я, что луна существует только тогда, когда я смотрю на нее, я бы поинтересовался, почему он пытается выставить мой аргумент в смешном свете. Почему он предпочитает сделать соломенное чучело и атаковать его, вместо того чтобы обратиться к настоящему вопросу: существует ли такая штука, как объективное знание?

— С моей стороны было бы довольно смешно верить в то, что луна существует только тогда, когда я смотрю на нее, — сказал бы я ему.

— Именно так, — согласился бы он.

— На самом деле, — продолжил бы я, — я верю, что луна существует так же, как я верю, что я человек, который смотрит на нее. Так же я верю, что существуете вы, существует время и существуют арбузы. У меня нет ни одного доказательства существования всего этого, но я верю в это, потому что это реальность и вот так она работает. Во что я не верю, так это в верование, я бы никогда не стал обращаться с истиной настолько бесцеремонно, чтобы приводить ее в замешательство с помощью видимостей, герр профессор.

— Пожалуйста, — сказал бы он, — зовите меня Альби.

— Но с другой стороны, — продолжил бы я, — вы говорите, что знаете, что луна существует, потому что видите ее, и это совсем другое дело. Свидетельства ваших чувств могут быть полезны в жизни, но едва ли соответствуют стандартам серьезной науки. Вот мой вопрос к вам: на основе какого подлинного доказательства вы утверждаете, что луна действительно существует?

— Очевидно, — признался бы Эйнштейн, теребя свою философскую шапочку, — таких доказательств нет.

Он бы засопел и полез обниматься, но я бы сделал бы шаг назад.

— Разумеется, нет, — сказал бы я. — Только само сознание может достичь этого уровня. Итак, мы видим, что ваш воинственный вопрос о луне предназначался лишь для компенсации того факта, что вся ваша беспристрастная научная система подтверждений основана не на чем ином, как на заскорузлой вере, замаскированной под науку. Верно ли это?

— Ja, ja, — забормотал бы он. — Ich bin ein неисправимый лжец.

Затем он вручил бы мне Нобелевскую премию и ушел