Прекрасная садовница [Пьер Алексис де Понсон дю Террайль] (fb2) читать постранично, страница - 2

раньше их был на театральном подъезде.

Тут ему пришлось ждать очень недолго.

Спустя несколько минут барон Генрих де С. стоял уже со своим приятелем внизу главной лестницы.

Через три минуты после этого на лестнице показался и испанец дон Мамон Фигуэра-и-Мендез, ведя под руку свою белокурую очаровательницу.

Мармузэ наблюдал.

Золотокудрая красавица вдруг очутилась лицом к лицу с бароном Генрихом де С.

Она внезапно побледнела, чуть не вскрикнула и, проходя, бросила на барона взгляд, исполненный глубокой ненависти.

Мармузэ видел все это.

Через четверть часа после этого он сидел вместе с Монжероном в одном из отдельных кабинетов Английского кафе, куда он отправился по просьбе влюбленного Монжерона.

Минут через пять после того, как они заняли отдельный кабинет, к ним вошел лакей и подал на подносе письмо Монжерону, говоря:

— Здесь сейчас был какой то человек и спрашивал вас, а когда ему сказали, что вы здесь, то он просил передать вам тотчас же вот это письмо.

Монжерон побледнел.

Мармузэ знаком приказал лакею выйти из комнаты.

— Распечатайте, пожалуйста, — сказал Монжерон в сильном смущении.

Мармузэ улыбнулся и распечатал письмо, заключавшее в себе только две строчки, написанные тонким женским почерком.

— Подписи нет, — сказал он.

— Прочитайте, — попросил опять Монжерон с лихорадочным трепетом.

Мармузэ прочел вполголоса: «Если господин виконт де Монжерон — все тот же отважный искатель приключений, каким его знал целый Париж, то пусть он будет в два часа пополуночи за площадью Магдалины и подойдет к маленькому купе, запряженному парою вороных лошадей».

— Она! — прошептал Монжерон.

— Уверены ли вы в этом?

— Я чувствую это по учащенному биению моего сердца.

— И… вы пойдете?

— О, и вы еще спрашиваете?..

Мармузэ слегка поморщился. Ему невольно показалось, что это свидание не что иное, как западня.

Но он не сказал ни слова ни о том, что думал, ни о том, что слышал в театре и видел на театральном подъезде.

Монжерон посмотрел на часы. Еще не было часу!

— Придется перенести еще целый век пыток в ожидании двух часов, — сказал он.

— Знаете ли, Монжерон, — сказал Мармузэ, — что вы меня ставите в весьма затруднительное положение?

— Это почему?

— Ведь вы просили меня провести с вами остальную часть ночи?

— Да.

— Но если вы отправитесь на это свидание?..

— Вы подождете меня здесь.

— А если вы не вернетесь?

— В таком случае в шесть часов утра вы свободны.

— Когда идешь на любовное свидание, — заметил ему на это Мармузэ, — необходимо подумать и о предосторожности. У женщины этой есть муж… даже, как кажется, очень ревнивый.

— Вы правы, — сказал Монжерон и положил револьвер к себе в карман.

Спустя четыре часа после этого Мармузэ докуривал шестую сигару и допивал бутылку кюммеля в кабинете Английского кафе.

Часовая стрелка подвигалась уже к шести часам.

— Бедный Монжерон, — прошептал молодой человек с улыбкой, — верно, ему очень посчастливилось. Лишь бы только он не забыл возвратить мне мой бесполезный револьвер.

Часы пробили шесть, и Мармузэ стал уже надевать пальто, как вдруг дверь отворилась и перед ним явился Монжерон.

Лицо виконта было бледно, глаза сверкали, а походка и движения выражали сильное волнение.

— Мой друг, — сказал он Мармузэ, — я дерусь.

— Что?

— Дерусь через час в Булонском лесу.

— Но с кем вы деретесь?

— Расскажу дорогой, едем. Карета внизу, шпаги со мной.

— А я-то думал, что вам назначили любовное свидание.

— О! — проговорил Монжерон с восторгом. — Если бы вы только знали, как она хороша!

— Он сошел с ума! — подумал Мармузэ и пошел вслед за ним.

Мы уже знаем, что Монжерон был на свидании.

Но что же там произошло?

Дело в том, что в назначенный час он был за площадью Магдалины.

Купе действительно ждал его.

Монжерон подошел к нему.

Из него высунулась женская головка, и нежный голос проговорил над его ухом:

— Садитесь.

Голова Монжерона кружилась, и он, не помня себя, вскочил в купе. Лошади понеслись крупной рысью.

Тогда-то прелестная незнакомка предложила ему свою любовь взамен того, чтобы он вызвал на дуэль барона Генриха С, который, по ее словам, ухаживал сперва за ней, а когда она отвергла его любовь, то он стал мучить ее всевозможными наглыми поступками.

— Негодяй! — прошептал Монжерон.

— Поклянитесь мне, — сказала она, — что вы найдете предлог вызвать его на дуэль, не упоминая моего имени.

— Клянусь!

Она вместо слов тихо пожала ему руку.

— Если вы убьете этого человека, — проговорила она, — то можете распоряжаться мною и приказывать мне как своей рабе; я брошу все и последую за вами хоть на край света!

Она проговорила эти слова с таким красноречивым волнением, что Монжерон окончательно обезумел. Тогда она дала ему поцеловать свою руку.

— С Богом, мой рыцарь, — душа моя с вами.

Монжерон выскочил на мостовую в каком-то чаду и опьянении. Через десять минут после этого он был уже в клубе Спаржи и, встретив