проснулась.
— Ребята, вам поговорить надо, я спать пойду.
Но Варя демонстративно открыла дверь в коридор, и непреклонно попросила мужчину уйти. Алексей попытался взять ее за руку, но она вырвалась.
— Не вынуждайте меня звать Евгения, или Алену.
— Эх, Варя, ты Варя.
И они ушли: подруга и мужчина ее мечты.
Она проплакала весь остаток ночи, утром светило яркое солнце, и ей повезло, можно было выйти к завтраку в темных очках.
Маша уже ее ждала, Алексей и Иван поздоровались и продолжили завтрак. Алексей даже не смотрел в сторону их столика.
Мужчины закончили трапезу, и ушли к себе наверх, а женщины, все продолжали сидеть. Потом к ним подсела Алена. Конечно все уже знали, что Варя выгнала незадачливого кавалера.
— Вот уж зря, сколько здесь было баб, и столичные и местные, ни за кем не бегал и роз не дарил.
— Тема закрыта, — резко оборвала Варя хозяйку.
— Извините, — Алена поднялась и ушла на кухню.
Маша еле сдерживая улыбку, спросила у подруги, что будут они делать.
— Пойдем к «седому великану», там говорят можно желания загадывать.
Идти до холма было лень, и Варя заказала такси.
Когда уже они сели в машину из отеля вышел Алексей, и, открыв дверцу сел рядом с Варей.
Маша же напротив, заохала, заахала, что якобы обещали дождь, а она зонт забыла в номере. Подруга выбралась из такси, а Алексей довольно убедительно приказал таксисту — поехали.
Машина тронулась с места, Варе показалось глупым протестовать при постороннем человеке.
И когда они доехали до холма, Алексей стал подниматься первым, подавая женщине руку.
Подъем был довольно крутым, и Варя подумала, что вряд ли Маша могла бы забраться, ну по крайней мере, это бы заняло очень много времени. Наверху гулял ветер, и стояла одинокая голубая ель. Огромная с серо-голубыми, словно седыми ветками. Вот отчего седой великан, — подумалось Варе.
Алексей сел, и тут оказалось, что у него с собой термос и ватрушки, все это он вытащил из рюкзака, и даже салфетку из ресторана и кружки.
Варя совершено уже не сердилась на него. Они славно перекусили.
Поляна радовала глаза полевыми цветами.
— Давай венки сплетем, я тебе, ты мне, — предложил мужчина.
— Я не умею.
— Тяжелое детство?
— Нет, вот как-то не случилось научиться.
— Тогда я сам.
И он довольно споро и умело сделал венок и одел ее женщине на голову.
Оказалось, чтобы желание непременно сбылось, на ветки великана надо привязывать ленточки. Но ни у Вари, ни у ее спутника не оказалось, конечно, ни ленточек, ни даже носовых платочков.
Варю так это расстроило, что мужчина снял рубашку и оторвал от нее кусок ткани.
Он старался привязывать ленточки повыше, а она любовалась его загорелым мускулистым телом, под левой лопаткой белел шрам, и дальше еще. Шрамы были разные и длинные, и круглые, похожие на пауков.
— Где ты воевал? — спросила она.
— Везде.
Она провела пальцем по пулевому, видимо, ранению, но Алексей стал надевать порванную рубашку.
— Вот этот шрам меня с женой и разлучил. Сначала в коме лежал, потом заново всему учился: есть, ходить, разговаривать. С ложки меня мальчишка-волонтер кормил. Он от армии косил в госпитале, первое время когда перевязки мне делал, в обморок вместе падали, я от боли, он от страха. Потом ничего, ожили оба.
— А жена?
— Настена первое время ходила, пока я в коме был, потом видно напугали ее, что лежачим буду. Бумагу на развод через адвоката прислала. Я тогда, как раз каракули уже выводить умел. Квартиру, где жили, ей оставил, сам в родительскую перебрался. Хотя тогда мне бы квартирантская копейка не лишней была.
Потом горькую пил, сам себе противен был, очень многие из наших через водку и жен предавших пропадают. Но тут Ванька спас, одноклассник мой, он психолог, вытащил почти с того света, и не поверишь — рыбалкой. Давно это было, пять лет уже прошло.
Он обнял Варю и прижал к дереву — великану.
— А вот с тобой, что не так?
— Все со мной нормально.
— Почему одна, почему дикая такая, ласки мужской страшишься?
— Да не надо мне чужой ласки, а своей и не было, не случилось. И знакомили меня, и сватали. Но не стерпелось, не слюбилось.
— От того и сказки пишешь?
— Сказки — это для души, они просто приходят, и дают силы жить.
— Ты особенная, я таких не встречал. Ванька говорит, малахольная.
А потом он ее поцеловал. Очень умело, в меру нежно, но страстно.
Варе немного было неприятно, что он так по хозяйски ее целует, и даже успевает рукой ласкать бедра. Но когда она открыла глаза после долгого поцелуя, она увидела сначала синее небо, а потом его глаза, в них не ни насмешки ни похоти.
Только грустная нежность, та, что почти рядом с жалостью.
А жалеет, значит любит.
— Ты чего загадала, если не секрет? — спросил он, когда они спускались к дороге.
— Хочу камень найти, янтарь, сама, чтобы не покупать. На счастье.
— Ну, это шторм надо ждать, чтобы на берег со дна янтарь поднять. Буду барометр смотреть, но
Последние комментарии
44 минут 17 секунд назад
12 часов 2 минут назад
12 часов 19 минут назад
12 часов 44 минут назад
13 часов 16 минут назад
14 часов 23 минут назад