Клиника любви [Мария Воронова] (fb2) читать постранично, страница - 75

парочка исчезла из кухни.

Вряд ли они объявятся к ужину, подумала Наташа.

* * *

Сначала кормили детей, потом долго ужинали сами. До замужества Катя преподавала в музыкальном училище, и Елошевич завел с ней серьезный разговор о музыке. Наташа молча слушала и гордилась его образованностью.

Каждые пятнадцать минут звонил Колдунов, говорил, что вот-вот, сейчас-сейчас, еще чуть-чуть — и он уже выезжает. После очередного звонка Катя засомневалась:

— Может, сказать ему, чтобы в городе ночевал? А то приедет среди ночи, всех перебудит…

— Ничего страшного! — возразила Наташа. — Переживем как-нибудь. И ты чувствуй себя как дома. Я так рада, что Толя вас пригласил! У нас, конечно, в доме еще не все устроено как надо, но я уверена, что мы уживемся. Ведь это так хорошо, когда рядом друзья, дети…

— Но мы же почти не знакомы, — робко сказала Катя.

— Вот и будет возможность узнать друг друга получше!

Около двенадцати явился Колдунов, очень усталый и грязный, но довольный жизнью. Он помогал Анатолию Васильевичу и Наташе перевозить вещи, поэтому знал, как добраться со станции по шоссе. Но, торопясь обнять жену, решил срезать путь, в результате заблудился, и для полного счастья его немного покусала чья-то собака. Он с трудом выбрался обратно на шоссе и больше уже не рисковал.

Катя, пытаясь сделать строгое лицо, увела его мыться и чиститься. Наташа осталась на веранде вдвоем с Елошевичем. Улыбаясь, они слушали Катин голос, прочащий мужу прививки от бешенства, и колдуновский хохот в ответ. Потом все стихло.

Анатолий Васильевич взял Наташу за руку.

— Я увидел, как ты малыша нянчишь, и меня прямо по сердцу царапнуло. Жаль, что у нас с тобой не будет детей.

Наташа помолчала.

— Нельзя иметь все, — сказала она после паузы. — Ты сказку про разбитое корыто помнишь? А я и так счастлива. У меня есть Петька, ты, свой дом, своя земля… Разве можно желать чего-то еще?

Саня отправила недокуренную сигарету в пепельницу и вернулась в операционную. Вместо трех часов Миллер работал уже семь, и она нервничала.

По графику у нее сегодня был выходной день. Звонок Миллера застал ее врасплох. Сначала она хотела отказаться, но он уговорил ее приехать и заменить заболевшего анестезиолога. Пациент с аневризмой оказался чьим-то хорошим знакомым, и откладывать операцию было не совсем удобно.

«К шести освободитесь», — пообещал ей Миллер, но, наверное, он имел в виду шесть утра.

— Вы извините меня, конечно, за такой нескромный вопрос, — пробормотала Саня, заглядывая в рану через плечо профессора, — но мне интересно: вы собираетесь сегодня закончить или нет?

— Скоро уже… — Миллер неловко взял поданный сестрой иглодержатель. После долгих часов кропотливой работы и наложения микрохирургических швов движения измотанных хирургов утратили первоначальную точность и синхронность.

— Давайте я замену из дежурных вызову, — предложила Саня. Она, конечно, торопилась домой, но гораздо больше переживала за Миллера, который всего три недели назад сам перенес серьезную операцию, а уже работал в полную силу. — Основной этап уже позади, а зашить рану может любой доктор.

— Занимайтесь своей работой, — строго оборвал ее Миллер. — А мы уж тут сами разберемся.

— Правда, Дмитрий Дмитриевич, заменимся, — включилась в беседу операционная сестра. — Караул устал.

— Не отвлекайте меня, и работа пойдет быстрее… А куда это вы так торопитесь, Александра Анатольевна? Обычно вы ведете себя спокойнее.

— Да я сегодня замуж вышла, — улыбнулась Саня под маской. — И мне хочется вернуться домой до того, как истечет первая брачная ночь.

Миллер на секунду отвлекся и посмотрел ей в глаза.

— Поздравляю. Совет да любовь. Только почему вы сразу мне об этом не сказали? Я бы не стал вас вызывать на эту операцию. А теперь я буду мучиться, что воспользовался правом первой ночи, как какой-нибудь феодал средневековый!

— Ладно, не мучьтесь. Работайте спокойно.

Ваня Семенов, уже не жених, а муж, ждал ее в ординаторской.

— Так, до полуночи остался всего час, — сказал он деловито. — Придется прямо здесь.

Саня засмеялась, но он, оказывается, не шутил. Без долгих разговоров он запер дверь на засов и уже собрался уложить ее на кушетку, где обычно осматривали амбулаторных больных.

— Подожди, здесь неудобно! Дежурные могут зайти… Сейчас я попрошу ключи от кабинета нашего начальника. Минуту-то ты подождать можешь?!

Она поднялась к Миллеру. Дверь кабинета была полуоткрыта, и Саня увидела, что хозяин кабинета стоит над раскрытым кейсом и, насвистывая, укладывает туда запасную рубашку.

— Хорошо, что зашла. Когда завтра увидишь Криворучко, скажи ему, пожалуйста, что я заболел. Товарищ, товарищ, болят мои раны… — пропел он и засмеялся.

— Криворучко разнервничается. Подумает, что у тебя поздние осложнения после операции, Колдунова на уши поставит. Прикажет тебя госпитализировать. Ты же помнишь, как он орал, когда ты