Заложница 1 [Вера Андреевна Чиркова] (fb2) читать постранично

Вера Андреевна Чиркова Заложница

Глава первая

Сердце предательски дернулось и зачастило, когда дорогие, щегольские сапоги приостановились перед ней, и на ковер перед опущенным долу взглядом упала короткая тень, смутно трепещущая в ярком свете сотен свечей.

Их было здесь слишком много, этих дорогих, витых, словно рога единорога, свечей, как, впрочем, и всего остального. Шкур и ковров на полу, флагов, вымпелов и гобеленов на стенах, дубовых скамей под ними и девушек, сидящих длинным рядком на одной из этих самых скамей. Ещё многовато было лучников на внутренней галерее, да и огромных собак, настороженно наблюдавших за гостями, тоже явно было чересчур. Однако это показное недоверие было вполне заслужено и справедливо.

— Встань.

Таэль покорно поднялась и замерла, стараясь скрыть под отделанной белым соболем накидкой стиснутые в тугие кулаки руки. Лишь глаз так и не подняла, наоборот, еще ниже наклонила голову, до отказа утопив в мягком меху упрямый подбородок.

— Посмотри на меня, — внешне равнодушно процедил стоящий напротив мужчина, но резко похлопывающее по тонкому хрому сапога кнутовище выдало его нетерпение.

Девушка еще крепче, до боли сжала кулаки и губы и медленно подняла голову, до последнего пряча взгляд под густыми ресницами.

— Ну?! — повелительно повторил он, и только после этого черные крылья ресниц резко взметнулись вверх, обдав хозяина дома ледяным всплеском презрения и ненависти.

— Вот так, — самодовольно усмехнулся он и едва слышно выдохнул, словно для самого себя — так ты меня ненавидишь?!

Вообще‑то она ненавидела их всех, скопом, но говорить ничего и никому не собиралась. Незачем напрасно унижаться, довольно с него и того, что ей приходится, подобно тем собакам, покорно выполнять все команды.

— Кто она? — не сводя с Таэль изучающего взгляда, бросил стоящий напротив мужчина кому‑то из стоящих позади него воинов.

— Таэльмина дэй Азбенд, младшая сестра графа Зарвеса дэй Азбенда, второго советника герцога дэй Бентрея и племянница его казначея графа Руффита дэй Гобверда, — почтительно склонившись в полупоклоне, немедленно доложил адъютант, державший в руках пачку дорогой бумаги. — Приданое сорок тысяч полновесных золотых, и двадцать сундуков с мехами, украшениями и столовым серебром.

— Вот как, — процедил хозяин дома, задумчиво похлопал по сапогу кнутовищем и веско объявил, — я сделал выбор. Уведите её в приготовленные покои.

А затем развернулся и твердо пошагал прочь.

Двое немолодых воинов из личной гвардии герцога тотчас подскочили к Таэльмине с двух сторон и замерли в ожидании. А затем к ней величаво подплыла экономка и вежливо, но непреклонно предложила следовать за ней. И первой направилась через весь зал к двери в противоположной стене, ведущей во внутренние помещения дворца, ничуть не сомневаясь, что Таэльма пойдет за ней. Да и чего ей было сомневаться, если всех девушек перед выбором напоили зельем покорности, и вся челядь герцога это отлично знала.

На мысли и чувства заложниц оно не влияло, а любые проявления непокорности или сопротивления подавляло в зародыше. И хотя Таэль успела достать и незаметно проглотить спрятанное за ухом зернышко противоядия, одно из трех, которые не сумели найти досматривающие невест маркитантки с замашками палачей, показывать сейчас степень своей свободы она не собиралась.

Она вообще собиралась отныне жить совершенно по–новому, в одночасье осознав, что никого не волнуют ни её чувства, ни желания или здоровье, ни сама дальнейшая судьба. И хотя Таэльма и до смерти отца всегда была для матери и остальной семьи всего лишь хорошо выученной, преданной и покорной тенью наследника графства, но старый граф дэй Азбенд, бывший при жизни первым советником юного герцога Рингольда дэй Бентрея, хотя бы хорошо знал ей цену. Может быть потому, что лично следил за тем, как учили старшую из дочерей, и сам доходчиво объяснял ей всё, чего по молодости она не могла понять или принять.

Таэль невольно вспомнила герцогиню Лигурию, мать Рингольда, обходившую перед отправкой знатных заложниц и торжественно вручавшую каждой коробочку с так называемым ключом свободы, крохотной, как бисеринка, конфеткой, начинённой особым ядом. Её можно было спрятать в кошель или прикрепить к любому украшению, а можно проглотить сразу, ничего это не меняло. Зелье становилось смертельным лишь после того, как с него спадала замысловато наложенная защита.

Хитрость многослойного заклятья заключалась в том, что у каждого ключа был свой срок. Но никак не меньше пятнадцати дней, требующихся девушкам для того, чтобы преодолеть четыре сотни лиг, перевал и переправу, лежащие между Сирангом и Тангром, столицей Крисданского герцогства. И в тот миг, когда старая герцогиня, ободряюще улыбаясь, всучала заложницам свои страшные дары, пятнадцать дней казались большинству зарёванных графинь и баронесс почти вечностью, оттого‑то многие из девиц и нашли место ключам в