Иван — холопский воевода [Олег Николаевич Тихомиров] (fb2) читать постранично, страница - 3

пиру. Повсюду слышались крики и вопли. И весь этот шум, горестный и безутешный, придавливали звуки набата.

Иван Болотников, молодой холоп князя Телятевского, вышел со двора на улицу. Постоял, прислушиваясь, поглядел на людскую суету и направился в сторону Белого города. Зачем шел, Иван поначалу и сам не знал. У него там не было кого выручать: ни родни, ни дома.

Подворье Андрея Андреевича Телятевского находилось в Китай-городе, куда огонь переметнуться не мог: путь ему преграждали ров с водой и надежные стены. Но и здесь, в середке Москвы, люди с беспокойством поглядывали окрест: не залетел бы и к ним красный петух. Тогда уж не упусти миг, хватайся за топоры да багры, сбивай огонь, пока он слаб и робок.

Чем ближе подходил Иван к стене, отделяющей Китай-город от Белого города, тем резвее становился его шаг. А заслышав шум и крики у городских ворот, он и вовсе рванул бегом.

Ратные стражники не пускали толпу, которая норовила прорваться через ворота в Китай-город. Размахивая палками, они кричали:

— Осади назад! Куда жмешь?!

— Пошел… Пошел прочь!

А толпа яростных погорельцев все напирала.

— Пусти, ироды!..

— Псы сторожевые…

Пришлось ратникам взяться за бердыши. Толпа отхлынула, да ненадолго. Иван подошел к сторожам сзади.

— Тебе чего? — спросил один из них. — Не мешайся.

— Мне туда, — Иван кивнул в сторону горевшего посада.

— Пошто? — Стражник видел по одежде, что перед ним господский слуга.

Но Иван и себе не смог бы ответить, зачем ему на пожарище. Наверно, общая беда толкала туда, где бесился огонь…

— Надобно, — сказал он.

И как только произнес это, сразу же вспомнил про деда Федора. Старый, сморщенный, потемневший лицом Федор жил в той части Белого города, что подступала к Яузе. Иван, случалось, захаживал к нему — повспоминать об отце, посидеть часок, отвести в разговорах душу. Многое повидал на своем веку старик. Был он в свое время единственным дворовым у обедневшего дворянина Исая Болотникова, которого убили в Ливонскую войну. Хорошо помнил Федор поход Грозного на Казань. Брал ее вместе с дедом Ивана.

«Твой дед был человек крепкий, нрава крутого, — пускался Федор в воспоминания. — За то и пострадал в опричнину. А Исай уже и сам-то был гол как сокол. Мы с ним оба всю жизнь в походах маялись…»

С минувшего лета начал старик сильно сдавать. Путал людей и события. В прошлый раз не смог Ивана признать, спросил, слеповато щурясь: «Ты кто, касатик?» — «Иван Болотников я, сын Исая. Аль запамятовал?» — «Не ведаю такого. Тебе чего?» Приподнявшись с лавки, старик сделал шаг навстречу. Какая-то девка, лет пятнадцати, — Иван раньше не видел ее здесь — метнулась к Федору: «Садись, дедушка. Не ровен час — упадешь». Старик попросил: «Дай попить, Стеша». Девица налила ему кружку кваса. Такую же — полную до краев — с поклоном поставила перед Иваном: «И ты отведай».

Пока пил, Иван перехватил ее взгляд. Она смутилась, повернула голову. «Вкусен твой квас. — Он обтер губы. — Благодарствую!» — «На здоровье». Она опять взглянула на него, а щеки так и зарделись. «Ты чья?» — спросил Иван. «У дедушки живу. Неможно ему без пригляду. А отца-матери у меня нет».

С тех пор Иван не был у деда Федора.

— Надобно, — повторил Болотников и потребовал: — Пусти.

* * *

К избе старика подойти он не смог. Людская река текла навстречу. Все кричали, ругались, что-то тащили, волокли. Ивану казалось сперва, что он один продирается сквозь эту гудящую человеческими голосами реку, но, приглядевшись, увидел, что нет, и еще кое-кто так же, как он, устремился против течения, вовсю работая плечами и локтями.

Потом толпа стала редеть. Зато дым делался гуще, злее. Он ел глаза, горечью оседал во рту. Вот тут и понял Иван: идти дальше бесполезно, что ему делать на пепелище?

…Обессиленный и пропахший дымом Болотников шел назад к воротам Китай-города. Народ был ожесточен и угрюм. Со всех сторон проклинали поджигателей.

— Своими руками поотрубал бы головы, — говорил добродушный с виду старик.

— Легкая смерть для злодеев, — добавил мрачный, всклокоченный мужик. — Четвертовать их либо на кол. — Глаза у него разожглись, будто кто на уголья подул.

— Да, может, и не было их, злодеев-то, — проговорил Иван. — Долго ли ветром искру принести! Не углядел — ан и пошло.

— Ты сам-то откуда взялся? — смерил Болотникова мужик настороженным взглядом.

— Я — человек князя Телятевского. На пожарище ходил.

— Пошто ходил-то? Живешь ить не здесь.

Иван увидел, как, взглянув волком, вздрогнул всклокоченный и взялся за топор, что был заткнут за пояс. Да и другие враждебно на Ивана уставились.

— Знамо, поджигатель, — изрек чей-то глухой голос.

— Чё говорить!

— Хватай его! Бей!

Тут бы и конец Ивану. Уже потянулись к нему руки, да в это время резануло наступившую на миг тишину:

— Не трогайте его. Пустите!.. Ко мне ходил.

Среди лиц со взглядами тяжелыми, насупленными увидел одно — чистое,