Алмазная грань [Владимир Лаврентьевич Садовский] (fb2) читать постранично, страница - 2

словно поглотила мгла.

«Грошик сберечь охота. Поди-ка бегом к подворью спешит», — добродушно усмехаясь, подумал Кириллин, припоминая кривого бородача, охраняющего ворота подворья. Он закрывал их рано, и постояльцам приходилось долго греметь чугунным кольцом, вызывая дворника, который исправно взимал с опоздавших подать. Приходилось откупаться и Кириллину.

«А сегодня шиш с маслом кривому бесу от меня достанется, — решил он сейчас. — Пойду к Никодиму Петровичу. У него переночую».

В прошлый приезд случай свел его с любопытным старичком. Он настойчиво приглашал Кириллина заглядывать к нему без всяких предупреждений, если мастеру снова доведется быть в Петербурге.

У памятника, посредине площади, Кириллин опять остановился. Он провел ладонью по лицу, которое вдруг зарделось, и с волнением стал разглядывать бронзового всадника и могучего коня. Даже при тусклом свете фонарей был заметен легкий зеленоватый налет на памятнике, и мастер мысленно отыскивал материал, который мог бы воспроизвести вот эту своеобразную красоту облагороженной временем бронзы. Но мысль ничего пока не подсказывала, и сердце начинала теснить тоска. Проходили минуты. Он все стоял перед памятником подавленный, но не смирившийся и не мог признать себя побежденным и бессильным. Если бы хоть глина была сейчас под рукой, он попытался бы в ней запечатлеть чудо, открывшееся перед ним...

Вдали тяжело плескались волны, шумела река. Все такой же яростный и порывистый ветер бил в лицо Кириллину, но он уже не слышал, не чувствовал сейчас ничего, кроме тоски.

Всю жизнь, кажется, он готов был бы странствовать по земле и жадно приглядываться ко всему, что встречалось на пути. Нет, он бы не был только любопытствующим прохожим! Он постарался бы показать, как красива и богата земля, на которой живет человек. Много чудесного есть в мире, мимо чего люди проходят иной раз равнодушно, словно незрячие. Открыть бы всем глаза, научить ценить и беречь то, чего не замечают. Какая радость была бы тогда сердцу, которое сейчас тоскует по ненайденному и несделанному.

Была бы глина, в ней можно было бы запечатлеть облик всадника и его коня... Но где здесь взяться глине, когда кругом чугун, песок да булыжник.

Ум у Кириллина был беспокойный. Об этом знали все. И хозяину это было известно. Степан Петрович Корнилов ценил любознательность мастера. Он дал ему возможность посмотреть новое, только не то, какое мечтал увидеть Кириллин.

Весенними зорями, когда над лесным поселком тянулись косяки перелетных птиц, мастер еще сильнее испытывал томительное беспокойство. Хозяин словно догадывался об этом и говорил:

— Не пора ли тебе в дорогу, Александр? Съезди на ярмарку, посмотри-ка там на стекольный товар. Узнай, чем торгуют и чем собираются народ удивить. Авось, бог даст, мы еще и перешибем иных.

Кириллин разглядывал пестрый персидский халат барина, коротко остриженные седеющие волосы и дряблое, землистого оттенка лицо. В глаза барину мастер старался не смотреть: обманчиво-добродушные, они поблескивали из-под седых мохнатых бровей, как бы ощупывая человека... Хитрые, лживые глаза.

— Не время мне ехать, Степан Петрович, — опуская голову, говорил мастер.

— Какую-нибудь новую штуку придумал? Ничего, работа подождет. Ехать надо. Мешкать нельзя. Здесь, братец, живая денежка. За ней присмотр нужен, а не то на сторону уйдет, и тогда уж не догонишь.

Кириллин выслушивал наставление, вздыхал про себя и уходил. Опять все было то же, что и раньше: противное душе, ненужное... Опять не то, что хотелось. Снова, значит, ехать на ярмарку, помогать приказчику в торговле да следить за тем, что привезут с мальцевских заводов. Они больше всего беспокоили Степана Петровича. Для него добрая слава мальцевского хрусталя — нож в сердце. Поэтому и посылал хозяин лучшего мастера вместе с приказчиком, чтобы знать, на какие изделия спрос есть и как их делают другие.

Тоскуя по дому, по работе, ждущей его рук, мастер часто кочевал по городам и торговым селам. И теперь прислал его Степан Петрович в Петербург снова с важным поручением. Вместе с мастером прибыл в столицу приказчик. Они привезли два возка хрустального и стекольного товара — подарки многим именитым людям…

2

По вечерам, когда стихала дневная суета, Степан Петрович любил посидеть в кабинете перед камином. Пылающие угли пригревали пухлую руку, в которой была зажата длинная обкуренная трубка с янтарным мундштуком. Картуз жуковского табаку лежал на низеньком столике, где горкой высился пепел, выбитый из трубки.

Из-под распахнутого шлафрока проглядывала волосатая грудь. Одряхлевшее тело казалось еще более рыхлым от тепла камина. Глаза, полуприкрытые тяжелыми веками и седыми мохнатыми бровями, в раздумье глядели на синеватые огоньки, перебегающие по раскаленным углям. Мыслей было много. Больше всего тревожила Корнилова одна — добьется ли толку его мастер Александр