Паутина [Константин Георгиевич Фарниев] (fb2) читать постранично, страница - 3

войны, от страха перед возможной смертью на поле боя.

Спеша догнать Павла, которого они снова упустили из виду, Василий вдруг споткнулся и кубарем покатился вниз: не заметил крутого склона лесной балки.

— Учись, генацвале, ходить по лесу, — незлобиво посоветовал Павел, помогая Василию подняться на ноги. — И меньше болтай в дороге.

Постепенно начало сереть, наливаться тусклой промозглостью наступающего осеннего утра. Между кронами деревьев виднелась бледнота неуютного холодного неба. Изредка где-то наверху раздавалось карканье ворон. Потревоженные шагами человека неприятно шелестели листья, то и дело слабо потрескивали сухие сучья и ветви. Осенние лесные запахи, настоенные на многодневной сырости, казались особенно острыми и горькими.

Семен остановился на секунду, шумно втянул носом воздух. При этом по-бабьи широкое и пухлое лицо его с маленьким злым ртом и непропорционально ему крупным носом с шишкообразным кончиком выразило наслаждение.

— Так же пахнет, как и в наших российских лесах, — проговорил больше для себя чем для других Семен.

Павел между тем прикидывал про себя, не ошибся ли он, взяв этих с собой. Нет, одно дело, когда он придет к гитлеровцам, а они скоро прорвутся сюда, сам, другое — еще с двумя дезертирами. Да и втроем как-то увереннее себя чувствуешь. По крайней мере, пока они нужны, а потом жизнь покажет.

Сержант усмехнулся: единомышленники. Изрядно попетлявшая уже тропа дезертирства не оставляла им другого выбора, как только идти по ней до конца. А он? Он просто сбрасывал с себя чужую шкуру, обретая истинное обличье.

Сержант прислонился спиной к дереву, прикрыл глаза. Он тоже изрядно устал, но у него хватало сил, чтобы идти, не сбавляя темпа.

Семен и Василий плелись, держась друг за друга. Казалось, разверзнись перед ними сейчас земля, и они не смогут отпрянуть от пропасти, и если и шли, то скорее подчиняясь инерции, чем воле. Подойдя к Павлу, оба надломились в коленях, упали на землю и с минуту лежали совершенно неподвижно, запаленно дыша.

— Думал, сердце выскочит, — нарушил молчание Семен.

Он посмотрел на Павла снизу вверх, и было в этом взгляде что-то собачье и в то же время шакалье: готовность мгновенно переменить собачью преданность на шакалью подлость.

Павел не обратил никакого внимания на реплику Семена. Он, наверное, не видел и не слышал его, думая о своем.

Василий сел на землю, вытер лицо рукавом шинели, потом снял шапку и какое-то время пристально смотрел на звездочку, глубоко втиснутую спереди в шапку.

— Оставь пока, — негромко бросил Павел. — Успеешь снять.

— Да я…, — смутился Василий. — А зачем она мне? — вдруг задиристо крикнул он и вскочил на ноги. — Плевать я теперь хотел на них и на тех, кто их носит!

— Но-но, — угрожающе заметил Семен. — Тише на поворотах.

Василий оторопело застыл с высоко поднятой шапкой в руке, а потом засмеялся мелким, захлебывающимся смешком. Смеясь, он снова сел на землю, теперь уже лицом к Семену.

— Дурной ты, разве я о нас? Они, почитай, были силком к нам приклеенные, а сейчас уже отскочили, как сухая болячка.

— Верно, генацвале, — белозубо улыбнулся Павел. — Ты хорошо сказал насчет сухой болячки. А звезду все же оставь пока — пригодится.

Семен вынул из кармана шинели газетный сверток. Сержант досадливо поморщился, но промолчал! Там оказались полбуханки солдатского хлеба, кусок вареного мяса и головка чеснока.

— Не могу уже, — виновато прокомментировал свои действия Семен. — Со вчерашнего ужина росинки маковой во рту не было, кишки аж звенят от голода.

— Давай, только быстрее, — неохотно выдавил из себя Павел. Ему тоже очень хотелось есть, но он ни за что не показал бы этого.

Еда отняла у них несколько минут. Павел молча пошел вперед. Метров через двести дорогу им преградила глубокая поросшая кустарником балка с довольно крутыми склонами. По дну ее протекал узенький ручеек прозрачной родниковой воды. Василий было ринулся к нему, чтобы утолить жажду, но Павел остановил его. Не хватало еще, чтобы возиться с больным: пить родниковую воду в запаленном состоянии — наверняка обрекать себя на простуду. Только минуты через две, когда Василий и Семен поостыли, Павел разрешил им приложиться к ручейку.

Подниматься по склону наверх было гораздо легче, чем спускаться на дно балки. Стало еще светлее. Теперь не верилось, что такой довольно редкий лес совсем недавно казался сплошной темной преградой. Наступление утра обострило чувство опасности. Говорили почти шепотом, шли, боязливо пригибаясь к земле и стараясь поменьше шуршать листьями, озирались. Теперь дезертиры предпочитали, чтобы лес был погуще и потемнее. От одной только мысли, что их могут настигнуть, у каждого мурашки пробегали по телу.

— Быстрее, быстрее! — свистящим злым шепотом подгонял своих сообщников Павел.

Иногда он оборачивался назад, они видели, какое тревожное у