Любовь к истории (сетевая версия) ч.11 [Борис Акунин] (fb2) читать постранично, страница - 40

Данный материал (книга) создан автором(-ами) «Борис Акунин» выполняющим(-и) функции иностранного агента. Возрастное ограничение 18+

самом ценном из всех. Так что, если Вы не стали великим художником или министром, не убивайтесь. Они почти все несчастные.

Извините за прописи. Ничего более оригинального по данному предмету сказать не могу.

rastrepav

mi3chприводит слова Сьюзен Зонтаг.

Писатель должен состоять из четырех человек:

1. Одержимого

2. Глупца

3. Стилиста

4. Критика

Первый поставляет материал, второй позволяет ему выйти наружу, третий отвечает за вкус, четвертый — за интеллект.

В великом писателе присутствуют все четыре, но вы все равно можете быть хорошим писателем, если в вас есть только первые два, потому что они самые важные.

Есть совпадения с вашими человеками, ГШ?

В смысле со мной как автором? Не особенно. Да и вообще не думаю, что эта формула верная. Мне случалось беседовать с Сьюзан Зонтаг. Она была дамой яркой, но весьма категоричной в суждениях, что иногда уводило ее довольно далеко от реальности.

Если говорить о «четырех человеках», то мне они представляются иначе.

За исключением разве что одного.

Писатель, на мой взгляд, это прежде всего человек, умеющий колдовать словами. Чувствовать, какие сочетаются, а какие — нет; как они расставляются в предложении единственно возможным образом; как сделать, чтоб фраза журчала, скрежетала, ласкала, царапала. Лаконично выражаясь — да, Стилист. То есть здесь я с СЗ согласен.

Второй человек — Нарратор. Это почти то же самое, что рассказчик, но не совсем. Дар наррации — это умение посадить читателя на санки, слегка подтолкнуть их, и дальше они катятся уже как бы сами. Читателю то весело, то грустно, то страшно, то мужественно, а бывает, что и противно, но при этом вылезти из санок он ни за что не согласится.

Третий человек — Носитель Знания, то есть некоей ценной или просто любопытной информации, которая очень нужна или очень интересна читателю.

Наконец, четвертый — Транслятор Идей, которые откроют читателю что-то важное, или поразят его, или даже изменят его жизнь (желательно к лучшему, но бывает, что и наоборот).

Если в авторе не сидит никого из этой «четверки», то это графоман. Если же окопался хоть какой-то один, то это уже настоящий писатель. Если два (любых) — выдающийся. Если три — великий. Ну, а чтоб совпадали все четыре — такого писателя, по-моему, еще не случилось. Может, Толстой приближается, но у него даже в лучших романах есть серьезные перебои с наррацией, да и стилист он, по-моему, неровный.

-------------

Григорий Шалвович! Спасибо, что не оставили без внимания мои почти риторические вопросы! У меня опять давнишний вопрос (давно Ваши книги читаю). Про Пушкина.

Практически в каждом Вашем произведении упоминается имя Пушкина, его произведения. Чаще в полемическом ключе; даже упрекаете, обвиняете Его, иронизируете. Иногда злюсь на Вас! Как, например, эту девицу Благолепову с рыбьими глазами, готовую "хоть в папуаски" можно сравнивать с Машей Мироновой!

Григорий Шалвович, это авторский прием такой? А может, Пушкин — эталон для Вас, от которого Вы отталкиваетесь? Или судья (цензор) — не знаю, как точнее? Впрочем, не буду фантазировать, спрошу прямо: Вы любите Пушкина? (то, что хорошо знаете — очевидно). Благодарю.

Пушкин — мое всё. Ну почти. Я серьезно. Он — лучший подарок нашей истории.

Уважаемый Григорий Шалвович!

Очень хотела перед новым годом купить вашу "Историю Российского государства", но в наших магазинах всё было раскуплено (г. Архангельск), пришлось заказывать. И в то же время "Огненный перст" преспокойно на прилавках лежит. Я предполагала, что ситуация будет противоположной — романы будут пользоваться большим спросом. Есть ли у Вас информация о тиражах и популярности этих книг? Неужели все бросились читать "Историю"?!

И я, и издательство пребываем в задумчивости. Мы тоже думали, что беллетристка будет продаваться хорошо, а "История" — плохо. На самом деле получается, что они идут вровень. На сегодняшний день суммарный тираж "Истории" — 125 тысяч (три допечатки), а "Перста" — 135 тысяч (две допечатки). Вкусы и предпочтения аудитории меняются. Она становится серьезнее.