Льды возвращаются [Александр Петрович Казанцев] (fb2) читать постранично, страница - 2

она термоядерные реакции «Подводного солнца», и никакие физики не способны были до сих пор зажечь его вновь. Замерзла созданная человеком полынья. Природа словно предупреждала человека, чтобы ждал он, подобно диким своим предкам, еще больших бед.

Эти странные мысли владели Еленой Шаховской, когда она задумывалась о своем будущем, в которое она ринулась очертя голову, не оглядываясь назад. Она вступила в новую жизнь, посвятив себя подвигу, которого она желала и которого страшилась. Ей предстояла встреча с виднейшими физиками страны, приехавшими в Проливы, чтобы противопоставить капризам Природы силу человеческого знания. Но не величие авторитетов пугало сейчас Шаховскую, начинающего физика, которая еще в Томске добилась, чтобы ее направили сюда, в Проливы, в самое трудное место, не сложность научной проблемы, решавшейся там, волновали ее… Неизмеримой была тяжесть той роли, которую она добровольно приняла на себя и объяснить которую не смог бы, кроме нее, ни один человек на свете…

Она знала, что должна сейчас собрать всю силу своего духа, чтобы оказаться достойной своей великой цели — сковать себя ледяным панцирем, подобно такому, какой был сейчас перед ее глазами.

Силуэт молодой женщины на фоне угасающей зари был виден с капитанского мостика ледокола. Всякий раз, когда капитан корабля Федор Иванович Терехов смотрел на Шаховскую, он испытывал какое-то легкое щемящее беспокойство, хотя, конечно, меньше всего мог угадать в ней человека, которому придется сыграть значительную роль в последующих событиях.

Он привычно вел во льдах ледокол-гидромонитор, как водил десятилетия назад по этим же местам. Тревога для него была обычным состоянием. Но ее тоже нельзя было угадать по его обветренному лицу с жесткими седыми усами, которое казалось бы суровым, если бы не добродушная ямка на подбородке да серо-голубые глаза, смотревшие прямо и доверчиво.

Он был одним из строителей Мола Северного, больше других на корабле озабоченный погасшим «Подводным солнцем». Чутье подсказывало ему, что вслед за первым бунтом Природы можно ждать и новых. Но даже он, всегда готовый ко всему, старающийся все учесть, озабоченный и зоркий, не мог предвидеть того, что произошло в следующую минуту.

Ледокол медленно наползал на лед, проламывавшийся под его тяжестью. Молодой лед не был толстым, не было нужды пускать водяные струи гидромониторов, способные резать даже паковые льды. Рейс не обещал быть трудным, но…

Капитан увидел, как в полукилометре от корабля ледяное поле постепенно начало вздуваться, словно гигантский шар всплывал под ним со дна. Это было так неожиданно, так непонятно, беззвучно и грозно, что Терехов вцепился в руку машинного телеграфа:

— Стоп машина! Назад… самый полный!..

Ледокол задрожал.

А ледяное поле продолжало выпучиваться, пока наконец вдруг не лопнуло, покрывшись змеистыми щелями, из которых с шипеньем вырвался, заклубился над снегом пар.

Лицо Терехова побледнело, покрылось потом. Он с силой нажимал на ручку машинного телеграфа, словно мог этим ускорить отступление содрогавшегося от напряжения судна.

Ледяное поле разломилось, из него вырвалась гора воды, а из нее — пар, а потом вишневый столб огня. Он достал до самого неба и там расплылся черной тучей.

Ледокол пятился, налезая кормой на льдины.

Что-то посыпалось сверху, загрохотало, запрыгало по палубе. Лед дробился на кусочки, холодные и острые. Почему-то вдруг стали дымиться доски. Не только лед, а раскаленные камни падали с неба.

Что это? Нет! Это не атомный взрыв, которым должны были, как предупреждали о том капитана, зажечь «Подводное солнце»!..

— Вулкан!.. Подводный вулкан, — подумал вслух Терехов.

Палуба задымилась в нескольких местах. Уже горели палубные надстройки и капитанский мостик. Словно сотни зажигательных бомб прошили тело корабля одновременно…

Прикрывая рукой обожженное лицо, капитан стал спускаться с мостика. Холодная струя воды, направленная из брандспойта, чуть не сбила его с ног, но помогла сойти по охваченному огнем трапу.

По палубе метались растерянные люди. Сверху летели искры, головешки и горячие камни, от которых корабль загорался все в новых местах.

Пожарные струи били вверх, вниз, наперекрест, а пламя шипело, клубилось и вспыхивало еще неистовее.

Перед капитаном появился долговязый старпом:

— Федор Иванович! Течь в трюмах… в десятках мест… Пробило корпус… камнями… Идем ко дну, Федор Иванович.

— Спокойно, — сказал капитан. — Спускать плавсредства! Всем стать, кто куда приписан.

— А ну! — проревел в мегафон старпом. — Спускать плавсредства! Всем стать, кто куда приписан! А ну! Спокойно! Женщин — вперед!

Капитанская рубка и салон под ней пылали. Огонь разделил корабль на две части.

На носу одиноко стояла Шаховская, нахмуренная, напряженная. Она еще не осознала, что произошло. Она видела огненный столб впереди и огненную стену позади. На палубу падали малиновые