Усадьба пастора [Александр Хьелланн] (fb2) читать постранично, страница - 8

сугробов и грохоту прибоя в непроглядно-черные вечера. Он уже поспешил воспользоваться льдом, покрывавшим лужи после ночного морозца, чтобы повести по нему всех своих оловянных солдатиков вместе с двумя латунными пушками. Сам он, взобравшись на перевернутую вверх дном кадку, наблюдал, как лед мало-помалу подавался, пока, наконец, вся армия не провалилась в воду и над поверхностью не остались торчать одни лишь колеса пушек. Тогда он закричал: «Ура!» и стал размахивать шапкой.

— Что ты так кричишь? — спросил пастор, проходивший по двору.

— Я играю в Аустерлиц, — ответил сияющий Ансгариус.

Отец тяжело вздохнул и пошел дальше — он не понимал своих детей…

…В саду, на скамейке, освещенной солнцем, сидела Ребекка. Она смотрела вдаль поверх зарослей вереска, сохранившего свои темно-лиловые цветы, между тем как осенние поля поблекли.

Чибисы молча собирались стайками и упражнялись перед отлетом на юг. Другие птицы на берегу также слетались в стаи, чтобы вместе держать путь за море. Даже жаворонок упал духом и стал, молчаливый и неразличимый среди других серых осенних птиц, искать спутников для далекого путешествия. Но чайка спокойно разгуливала по песку, выставив брюшко вперед. Она не собиралась менять местожительство.

Было бесконечно тихо. В воздухе стояла серая мгла. Краски и звуки с приближением зимы блекли и слабели, и это было приятно Ребекке.

Она чувствовала глубокую усталость, и долгая мертвая зима привлекала ее. Она знала, что для нее зима будет тянуться дольше, чем для остальных людей, весна же ее страшила.

Тогда проснется все то, что усыпила зима. Вернутся птицы и новыми голосами станут распевать старые песни. А на вершине Конгсхоугена снова расцветут синими пучками фиалки ее матери — это здесь он обнял ее и целовал много-много раз.