Убийца среди нас [Анатолий Савельевич Силин] (fb2) читать постранично, страница - 232

надоедает.

"А ведь и тут права, — подумал Парамошкин. — Ну какая, к черту, любовь, если изменял? Можно ли изменять любимой женщине? Да нет, зачем обманывать и ее и себя? Верно сказала: игра в любовь и ничего больше. Может быть, и хорошая была игра, но — не любовь".

… Через неделю после прощания с Ириной Парамошкину позвонил Шлыков и пригласил на чашечку кофе. Встретились, выпили коньяку, разговорились. Шлыков смерть Рюмина воспринял и перенес безболезненно. Он его все-таки недолюбливал, и Парамошкин об этом знал. С Веней Скоркиным мэр города поддерживал отношения постольку, поскольку его отец — губернатор. В беседах не раз высказывал Григорию, что Вениамин не только незаслуженно разбогател, но и стал от них отрываться. Да, "союз четырех" рушился на глазах… Шлыков поблагодарил Парамошкина за мебельщика Ресина, которого тот порекомендовал ему взять в свою команду.

— Твой Ресин, — сказал, протирая очки, — отличный производственник. Пока назначил его вторым лицом в одну городскую службу, а к концу года двину выше. Ресин будет отличным противовесом Рыжову, тому самому, что свой бизнес сделал на осетинской водке. Тоже, кстати, во власть рвется.

— Рад, что угодил, — кивнул довольный Григорий. — А Ресин мужик толковый, у него природная рабочая хватка. Как-то мне сказал, что хочет создать свою мебельную фабрику. Она, говорит, ни на какие другие не будет похожа. У него все по-своему и все рассчитано, просчитано, весь производственный и технологический процесс продуман до мелочей. Нет, у Ресина бизнес не водочный. А Рыжов чего хочет?

— Стать мэром и этого, представь себе, не скрывает. Говорит, что на следующих выборах меня обязательно сковырнет. Представляешь?

Парамошкин улыбнулся:

— А Ресин, часом, на мэра не замахивается?

— О, этот еще выше берет. Недавно такое сказанул… — Шлыков отхлебнул кофе и повдыхал из чашки его аромат. Григорий знал, что кофе тезка любит только свежемолотый и чтобы зерна были поджаристые, а перед кофе пропускает рюмочку коньяку. Да, это хорошо, что мэр города с ним встречается и в беседах вроде бы откровенен.

Но тут Парамошкин выдавал желаемое за действительное. Шлыков с ним был откровенен далеко не во всем. Зачем ему, к примеру, сообщать о строительстве собственного дома? Или о подношениях, что принимает. Надо же быть идиотом, чтобы рассказывать обо всем даже и другу. Нет, у любой откровенности есть свой предел.

— Значит, парились мы как-то с ним по полной программе в бане, — продолжил Шлыков, — и я возьми и спроси Ресина: какие имеешь планы по жизни? Так он мне вполне серьезно ответил, что хочет стать губернатором. Я аж на полке подскочил и чуть паром не обжегся.

"Как, — говорю, — губернатором?!"

"А вот так, — отвечает, — как тот солдат, что мечтает о генеральском чине". Я ему и сказал, что, между прочим, такие же планы сам вынашиваю, и посоветовал для начала пройти обкатку на должностях пониже и не сразу брать самую высокую планку. Вот такие, Гриша, дела. А вообще-то парень с головой, соображает и, несомненно, сильнее Рыжова. — Скажи, ты вот по банным делам силен?

— Откуда? Сами знаете, что я "морж". В этом кое-что еще могу посоветовать…

— А вот он будто всю жизнь банщиком работал. И все у него по полочкам, по-своему: чтобы печь была протоплена дровами, да не всякими, и чтобы чувствовался легкий-легкий запах дыма. А раскаленные камни надо по чуть-чуть сбрызгивать водой с добавкой капель мяты или эвкалипта. А чтобы попариться со всеми, как положено, заходами в парилку, да когда надо побиться веничком и окунуться в речке? И потом, есть еще последний, медовый, заход. Медовый! У нас ведь толком париться никто не умеет. А он говорит, что баня — это энергия из космоса! Так-то вот. Ничего, поработает в одной, другой службе, обкатается, а потом видно будет. Мне тоже замена потребуется. Да ладно об этом. Скажи, ты Веню или Ирину давно видел?

— Что-то случилось?

— Да, нет, просто спрашиваю, когда их видел?

— Ирину с неделю назад, а Веню и того больше. А в чем, собственно, дело?

— Ирина тебе ничего не говорила?

— Нет, а что она должна была сказать?

Шлыков как-то таинственно хмыкнул, помолчал, потом стал протирать очки. Это у него всегда как признак неуверенности: говорить что-то или не говорить.

— А то, — вздохнул наконец, — что к ней Веня недавно посватался.

— Вы что, Григорий Анатольевич, разыгрываете?!

— Нет, дружище, не разыгрываю. Сватался, набивался в мужья, а она отказала. Ты же знаешь, что Вениамин обожал все, что нравилось Рюмину. Рюмин Ирину любил и не скрывал этого. И Веня тоже глаз на нее положил. Вспомни их пляски, а какими любезностями он ее всегда осыпал!

— Да помню, как не помнить, но думал, шутит, мало ли чего по пьянке не сотворишь. Нет. Ирина об этом ничего не сказала.

— М-да-а, значит не захотела стать женой сына губернатора. Рюмину — отказ, Вениамину — от ворот поворот. И о чем же это говорит? О чем, как думаешь? Ладно, не ломай голову, сам скажу. О том, Гриша, что