крупнейших произведений, анализируя его строка за строкой, академически ссылаясь на Донна [*Джон Донн (1573–1631) — английский поэт] и Джесси Уэстон [*Джесси Уэстон (1870–1928) — автор научных комментариев о мифе короля Артура], он обуздал ученый пыл и попытался прибегнуть к тому, что не без претензии называл сократическим методом. Означало это то, что он читал в классе стихотворения или отрывки из прозаических произведений, а потом задавал вопросы. Сегодня он начал со стихотворения Одена [*У.Х.Оден (1907–1973) — английский поэт] «Пройтись я как-то вышел». Вытащив из портфеля рулон отпечатанных на ротапринте копий стихотворения, он пододвинул их к сидевшим ближе к нему студентам.
— Передайте их, пожалуйста, по всему столу, — попросил он.
Поднялась возня: все хватали листки и в зачарованном оцепенении разглядывали их; они неизменно извлекали максимум удовольствия из учебных пособий, а когда он писал на доске такие слова, как «свободный стих», по классу проносился ропот благоговейного восторга.
— Хотите, чтобы я прочел это вслух? — спросил он.
— Да, — ответила сидевшая ближе к нему домохозяйка, — а я буду делать разметку карандашом.
— Я ведь раздал вам этот текст на прошлой неделе, не так ли? — спросил Трис.
— Разве он раздавал? — спросила одна из дам.
— Да, по-моему, вы раздавали, — сказал страховой агент.
— Вы просили прочесть его к этому занятию, — произнес один из представителей богемы.
— И вы прочли? — спросил Трис.
— Да, — сказал представитель богемы.
— Нет, — ответили остальные.
— Я собственно тоже, — сказал представитель богемы.
— Ну, думаю после Элиота оно покажется вам довольно легким и простым. Так что просто послушайте, а потом скажите мне, какова цель этого стихотворения, что в нем говорится и почему говорится так, а не иначе. Следите за интонацией, языком и стихотворной формой.
Затем Трис прочел стихотворение. Последовало молчание.
— Ну, что вы об этом думаете? — спросил Трис.
— Я бы так сказал, — произнес через минуту один, учитель, — он настоящий поэт.
— Почему? — спросил Трис.
— Мастер, превосходный мастер стиха, — ответил учитель, — он в точности знает, что он делает, как расставить слова и так далее.
— Так. Хорошо. Ну, а что, по-вашему, оно значит? Насколько ясно выражен его смысл?
— А вы можете сказать, что значит то или иное стихотворение, — ввернул представитель богемы. — Кто это сказал, что стихотворение вообще не должно ничего значить, оно должно быть?
— Маклиш, [*А. Маклиш (1892-) — американский поэт] — ответил Трис, — но из этого вовсе не следует, что оно не имеет никакого смысла, который можно было бы выразить словами.
— Мне оно не понравилось, — сказала одна из дам.
— Почему же?
— Оно жестокое, — ответила дама, — и нечестное.
— А почему бы ему не быть жестоким? И по отношению к кому оно жестоко?
— Я в точности не знаю, — сказала дама, — просто оно звучит жестоко.
— Оно должно быть жестоко по отношению к кому-то.
— Ну, тогда мне кажется, — ко всем. По-моему, он обвиняет меня в том, что я зря потратила жизнь, а людям такое не говорят.
— Но ведь в определенном смысле, разумеется, почти вся литература говорит это? Арнольд [*Мэтью Арнольд (1822–1888) — английский поэт и критик.] как-то заметил, в своей основе поэзия есть критика жизни, и мы, конечно, ждем от литературы чего-то большего, нежели развлечения. Мы полагаем, что она должна отражать природу и обязанности человека, не так ли? И что она затронет нас где-то на очень глубоком уровне нашего опыта? Создание и чтение литературы — форма высокоразвитой цивилизации, и вся великая литература — это свидетельство ценности человека и критика отклонений от высших форм бытия.
— Но что ни говори, писатели тоже — всего лишь люди, — продолжала дама.
— Но люди очень тонкие и преданные своему делу, которых по-настоящему волнует вопрос качества, — сказал Трис, начиная распаляться. — Для чего вы живете? Что вы хотите от жизни?
— Это вы мне? — спросила дама.
— Нет, — поспешно ответил Трис. — Я хочу сказать, эти вопросы задает нам литература.
— Разумеется, — сказал Бейтс, — некоторые просто проживают свою жизнь. — Трис рассмеялся. Вид Бейтса показывал, что он очень доволен собой.
— Но. Но! — воскликнул один из страховых агентов. — Поэзия вообще не обязана говорить о жизни, разве не так?
— Как же она может этого избежать? — спросил Трис.
— Ну, — продолжал тот, — в некоторых лучших поэтических творениях в мире говорится о птицах, о цветах, о ветре. Возьмите Китса [*Джон Китс (1795–1821) — английский поэт]. Вот вам, пожалуйста, поэт. Я бы сказал, что у него это была чистая поэзия. Китс в этом понимал толк.
— Но разве вопрос не в том, как относился Китс ко всем этим вещам?
— Нет, конечно, нет, — твердо возразил страхагент.
— Ну, ваши слова меня крайне удручают. Я потому и преподаю литературу, что верю: поэзия отвечает всем этим задачам, она обладает таким
Последние комментарии
19 часов 11 минут назад
21 часов 28 минут назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 21 часов назад