Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Возмездие. Том 1 [Дмитрий Александрович Быстролетов] (fb2) читать постранично, страница - 2
этой всенародной трагедии — советского человека, его величие и стойкость.
Я думаю, он — Человек с большой буквы.
Придет время, и жертвам культа личности И.В. Сталина поставят памятник. Пусть мои воспоминания будут щепоткой советской земли в его основании.
Глава 1. Как я умер
Итак, хвала тебе, Чума!
А. С. Пушкин
— Проснись, милый. Они пришли…
Не поднимая головы с подушки, я увидел все сразу: огромные блестящие глаза на мертвенно-бледном лице жены и двух человек в кепках и казенных плащах без петлиц и далеко сзади, словно в тумане, — остальное: у притолоки, опустив голову, жалась молодая девушка — наш новый управдом, а рядом громко зевает пожилой заспанный дворник…
— Где оружие? Ну? — в два голоса негромко спросили они.
— В кобуре. Вон там. На книжной полке.
Оба рванулись к моему пистолету. Один сунул его к себе в карман. Кобуру швырнул на пол. Оба облегченно вздохнули и победоносно подбоченились.
— Вставайте. Одевайтесь. Живо!
Я поднялся и стал одеваться. Девушка у двери не шевелилась и не поднимала головы, дворник беспрерывно зевал, прикрывая рот татуированной рукой, они стояли у стола в ожидании, один с бумажкой в руке. На жену я не смотрел: было нестерпимо больно видеть эти полные слез глаза и белые дрожащие губы. Она зябко куталась в легкий халатик.
— Не вздумай заплакать, Иола, — уголками губ прошептал я.
— Не бойся, милый. Я выдержу.
Минуты испепеляющего молчания. Его не передать словами.
Один шагнул вперед.
— Вот ордер на обыск и арест. Распишитесь.
Не глядя, я расписался. Запомнил только дату — 18 сентября 1938 года. Сел на стул у стола. Жена стала сзади и положила дрожащие руки на мои плечи. Они быстро, бесшумно и со знанием дела начали потрошить шкафы, столы, полки. Документы откладывали на стол, вещи бросали на пол, в угол комнаты.
— Это старые письма моей матери, — изо всех сил стараясь говорить спокойно, выдавил из себя я, когда один нашел два пакета и отложил их на стол.
— Пригодятся! Знаем, что делаем.
Я прожил за границей с двадцатого до тридцать седьмого года, получал большой оклад и по роду работы должен был хорошо одеваться. Жена родилась за рубежом и работала со мной. Но оба мы не были барахольщиками, и обыск закончился в пятнадцать минут. Потом один вышел с женой в переднюю, отобрал с вешалки мою зимнюю верхнюю одежду и бросил ее на пол в угол комнаты, в общую кучу. Потом я узнал, что все это отобрано для конфискации.
— Что за рамы в коридоре и в маленькой комнате?
— Мои картины. Я их привез из-за рубежа. В начале зимы мне обещали персональную выставку. Я — член Союза советских художников.
— Ладно. Все надо снести сюда, Михеев. Помоги, слышь ты, дворник!
Быстро и бесшумно они втроем перетащили картины в мою комнату и тремя высокими стопками уложили на полу.
— Осторожнее! Не повредите поверхность! — не удержался я.
Один искоса посмотрел на меня и покривился. Оба не ответили ничего. Потом младший спросил:
— Мать евойная спит в другой комнате, товарищ начальник. Будить?
— Ладно. Не трожь. А вы, — обратился он к жене, — побыстрее и потише вынесите отселева свои личные вещи — сейчас мы опечатаем комнату. Эй, куда берете машинку?
— Это моя собственная. Муж ею не пользуется!
— Не разговаривать! Давай обратно в кучу!
Потом, присев к столу, он выдал мне расписку на часы, портсигар, кольца, запонки.
— Что за формулировка: «Из желтого металла»? Они золотые! — запротестовал я.
— А мы с собой лабораторию не возим. Определяем на глазок. Хватит и этого. — Он поднялся. — Пошли!
Но другой обнаружил среди книг альбомы с фотографиями, сделанными мною в Африке, Европе и Америке, — почти три тысячи лучших снимков, собранных в течение восемнадцати лет беспрерывных скитаний по свету.
— Слышь, гляди-ка — девки, как есть голые! А?! Здорово?!
Оба уселись за стол и уткнулись в альбомы. Африка явно пользовалась их особым вниманием. Понятые стоя дремали у двери. Жена незаметно гладила мне плечи и голову.
— Ничего себе… Да не эта, вон та, с краю…
— М-м-да… А черные какие! Страсть!
Прошел еще час.
— Эх, наших бы так пустить по Москве!
— Ага! Слышь, нашу Глашку!
— Какую?
— Да буфетчицу!
— Гы-гы-гы! Законное дело!
Прошел еще час. Жена быстро и бесшумно вынесла из комнаты на кухню обе пишущие машинки — русскую и иностранную, — все фотоаппараты, все бинокли и многое другое. Набила для меня наволочку бельем и едой. Потом я опять почувствовал на плечах легкое прикосновение ее рук и, подняв свои, положил на них ладони. Мы молчали. Говорить было не нужно: бешено крутящийся вихрь мыслей и чувств передавался через пальцы. Про слова мы просто забыли. Они казались лишними.
Вдруг мельком взглянув в окно, они вскочили: ночь кончилась, быстро светало.
— Карточки мы забираем.
Последние комментарии
3 часов 7 минут назад
11 часов 7 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 5 часов назад
1 день 6 часов назад
1 день 6 часов назад