Де Вержен, префект полиции, после большого представления в Оперном театре, где он был со своей женой и дочерью, вернулся в здание префектуры около часу ночи. Он собирался уже проводить дам на их половину, как увидел своего секретаря, бросившегося ему навстречу. Молодой человек был в таком волнении, что де Вержен, пораженный его изменившимся лицом, быстро спустился по лестнице, по которой было уже поднялся и сказал:
— Что, Серван, случилось что-нибудь?
— Нечто ужасное, господин префект! — отвечал молодой человек. — Жак Фроле, начальник полиции общественной безопасности, только что убит в своем кабинете. Агент, который сообщил мне об этом, поспешил за доктором, у меня едва было время отдать приказ никого не выпускать, и вот я поспешил за вами.
— А убийца?
— Отряд, который должен был нести службу в эту ночь, обыскивает все закоулки вокруг здания префектуры и, наверное, захватит его, так как невозможно, чтобы он как-нибудь проскользнул.
В это время агент Буске, первым давший знать о происшествии, вошел с доктором Бурдоном, одним из врачей, живших по соседству с префектурой.
Де Вержен поспешил им навстречу со своим секретарем, и все четверо молча стали подниматься по лестнице, которая вела в кабинет несчастного Фроле.
Де Вержен был человек лет сорока, высокий, изящный, старающийся подчеркнуть манерой одеваться выправку кавалерийского офицера. Тонкий политик, он умел, несмотря на частые перемены в министерстве, оставаться на своем посту, искусно выполняя свои щекотливые обязанности… И, нужно сознаться, что никогда полиция не была в таких надежных руках. Де Вержен обладал редким даром разгадывать людей и давать нм поручения, сообразно их способностям, щадя их силы в обычное время с тем, чтобы в случае надобности потребовать от них все, что они могли бы сделать. Он удивительно умел предупреждать борьбу самолюбий или конфликты из-за преимуществ службы в различных отделах. В конце концов он окружил себя избранным персоналом, не имевшим себе равного во всей Европе.
Это был лучший период жизни французской полиции. Слава о подвигах Фроле, Люса и подобных им, гениальных агентах полиции, распространяясь на их начальника, сделала положение последнего непоколебимым. И до такой степени эта должность отождествлялась с занимавшим ее человеком, что уже нельзя было даже представить себе префектуру без де Вержена. Поэтому легко понять, с каким волнением этот высокопоставленный чиновник принял известие о преступлении, лишившим его одного из самых ловких сотрудников.
Жак Фроле, в продолжение десяти лет бывший начальником полиции общественной безопасности, успешно вел дела не только непосредственно относящиеся к его служебной компетенции, но и затрагивающие политические или частные интересы — и ни разу не потерпел неудачи. Умный, энергичный, испытанной храбрости, без тени каких бы то ни было предрассудков, презирающий людей за их подлости, он владел талантом молниеносно сориентироваться и составить план, который так же быстро выполнялся, не давая противникам времени опомниться. Потеря такого человека была невосполнима. Об этом была мысль де Вержена, когда он получил известие о только что совершенном ужасном преступлении.
Войдя в кабинет начальника полиции общественной безопасности, префект и его спутники увидели несчастного лежащим на разостланном на полу матраце. Помощник его Люс прикладывал смоченную холодной водой губку к ране, в которой еще торчал кинжал: никто не решался выдернуть его до прихода врача.
— Он жив еще, — проговорил доктор Бурдон, бегло осмотрев раненого. — Но от этого не легче: сердце бьется чрезвычайно слабо, а пульс почти незаметен.
— В таком случае нет надежды? — печально спросил префект.
— Я не вижу ее! — отвечал доктор, изучая направление кинжала. — Лезвие проникло в легкое, между четвертым и пятым ребром, и должно было произвести внутреннее кровоизлияние, против которого средства науки бессильны…
— Значит он умрет, не сказав ни слова… не назвав нам своего убийцу?
— По всей вероятности, господин префект однако, бывают иногда случаи, настолько странные и непонятные, что категорически я ни за что не могу ручаться. Чем далее я осматриваю рану, тем все более она мне кажется смертельной. Однако, нет ничего невероятного, если мой диагноз и не оправдается, если лезвие кинжала не повредило ни одного из важных органов, и если внутреннее кровоизлияние, которого я опасаюсь, не произошло, то я не только буду в состоянии вернуть его к жизни, но может статься, что он даже выздоровеет.
— Да поможет вам Бог, доктор…
Во время этого разговора доктор, не теряя времени, легко разрезал своими хирургическими ножницами платье умирающего и, обнажив его туловище, приготовив повязки, бинты, корпию и другие необходимые предметы, в изобилии имеющиеся в складе медикаментов при префектуре, принялся за извлечение
Последние комментарии
12 часов 16 минут назад
18 часов 38 минут назад
18 часов 46 минут назад
19 часов 14 минут назад
19 часов 18 минут назад
19 часов 19 минут назад