Знание-сила, 1999 № 07-08 [Журнал «Знание-сила»] (fb2) читать постранично, страница - 4

побережье моря Росса были заявлены в то время территориальные претензии Новой Зеландии. Ее правительство, ясно понимая, к чему приведет расширение китобойного промысла, сделало одну из первых попыток зарегулировать его. Новозеландцы организовали выдачу лицензий на добычу китов так. как если бы их били в трехмильной прибрежной зоне. По условиям лицензии количество китобойных судов ограничивалось, нельзя было убивать гладких китов и самок других видов с детенышами, добытые же киты должны были полностью перерабатываться. Хотя флотилии Ларсена промышляли в основном за пределами трехмильной зоны, сам он этим правилам следовал; те же, кто пришел за ним, просто игнорировали требования новозеландцев. Практика лицензирования не могла применяться к открытому морю, а никаких между народы ых соглашений еще не существовало. Разработка методов гидрогенизации китового жира сделала его подходящим сырьем для изготовления мыла, а потом и маргарина; китовый жир использовали для производства нитроглицерина и, следовательно, динамита. Киты стали стратегическим сырьем.

Уже в сезон 1930/31 годов в водах Антарктики действовала 41 пелагическая флотилия с 232 китобойными судами. которые добыли рекордное количество китов (около 41200 особей); 73 процента из них составляли экономически наиболее выгодные синие киты. Чрезмерная эксплуатация китовых стад в Антарктике стала очевидна всем, но ни заявление Лиги наций в 1925 году, ни первая конвенция по регулированию китобойного промысла, подписанная двадцатью двумя странами в 1931-м, не остановили приносившее сверхприбыли и стратегическое сырье уничтожение китов в мире, где назревала война. В 1935- 1937 годах к Норвегии и Великобритании, основным в то время китобойным странам, присоединились Япония и Германия, которые не считали себя связанными никакими ограничениями на добычу китов. Это привело к тому, что численность синих китов заметно снизилась, и уже в сезон 1936/37 годов на первое место среди добытых китов вышли финвалы (которые и оставались ведущим промысловым видом по сезон 1963/64 годов включительно). После Второй мировой войны наконец было заключено соглашение, которое охватило почти все добывающие страны. Международная конвенция по регулированию китобойного промысла была введена в действие в 1948 году, а ее рабочим органом стала Международная китобойная комиссия (МКК).

«Мне ж бить китов у кромки ладов…»

Хотя в наших дальневосточных морях добывать кашалотов с флотилии «Алеут» начали еще в довоенные времена, можно сказать, что Советский Союз вступил на сцену, где шла старая китобойная драма, достаточно близко к ее финалу. Советский антарктический промысел начался в трудные послевоенные годы, и в его возникновении была своя логика. Доставшаяся в виде контрибуции немецкая китобойная флотилия, возможность получать, казалось бы, даровое сырье, например, китовый жир, из которого варили столь нужное стране мыло, – как от такого отказаться! Топливо было дешево, да и кто в эпоху социалистического планирования использовал в качестве аргумента цену топлива и эксплуатации судов? В 1946 году китобойная флотилия «Слава» с основательно снаряженной научной группой отправилась в свою первую антарктическую экспедицию. Повел ее знаменитый ледовый капитан В.М. Воронин, командовавший в прошлом «Сибиряковым» и «Челюскиным». Разгон был дан, советская индустрия промысла китов в Южном полушарии создана. В 1956 году в СССР появилось новое поколение китобойцев. Это были мощные дизельные суда, развивавшие крейсерскую скорость 17,5 узлов, они могли без особых проблем действовать в разреженном льду. Теперь киты, даже самые резвые – сейвалы и малые полосатики, – оказались полностью доступны для промысла.

В пятидесятые годы китобойный промысел приобрел еще и идеологическое значение, поскольку профессия китобоя оказалась подходящей для создания романтического идеала времен социализма: сильный человек самоотверженно трудится в бурном далеком море на благо социалистической родины. Отсюда и шлягер 50-х со словами: «Мне ж бить китов у кромки льдов, рыбьим жиром детей обеспечивать», и изящная оперетта И.О. Дунаевского «Белая акация», и настольная игра для детей «Охота на китов», правила которой заканчивались словами (цитирую по памяти, сам играл в детстве у одноклассника на дне рождения): «Игра продолжается до тех пор, пока все киты не будут уничтожены». Однако уже к 70-м идеологическое «оформление» труда китобоев сошло на нет. Появились другие культовые объекты, с какого-то момента партийному руководству оказалось, по-видимому, невыгодно привлекать излишнее внимание к китобойной деятельности СССР. В этом были свои резоны.

Будучи серьезным подспорьем для пострадавшего от войны хозяйства в первые послевоенные годы, дальний китобойный промысел быстро приобрел свою логику развития, в обшем схожую с развитием других самодостаточных отраслей советской