Марь-Андревну, егеря, себя. —
Рефлекторная остановка. Старый способ... Сейчас, сейчас...
Дядя Саша пытался сесть, и Вадик, приобняв его за
плечи, поддерживал, страховал. . — Да ты... что? — хватая ртом
воздух, еле выговорил дядя Саша. — Что ж ты... делаешь, доктор?
— Стучит? — облегченно улыбаясь, спросил его Вадик прямо в ухо.
Дядя Саша прислушался к своим ощущениям и
осторожно глубоко вздохнул. Он начал бледнеть, слабеть, и Вадик мягко
опрокинул его на овчины. Дядя Саша молча полежал, медленно вздыхая и
приложив, словно придерживая сердце, р/ку к груди. И было тихо.
За дверьми горницы молчали. Прислушивались.
Потом почти прежним своим голосом дядя Саша позвал:
— Надь!.. Заходи! Готово!.. — Он перевел взгляд на Вадика. — А хорошо-то как!.. — на пробу крикнул он.
Двери горницы распахнулись, на веранду полезли
какие-то мужики с мятыми лицами, проскользнула осунувшаяся лицом
Надежда. Все они обступили дядю Сашу, вытянувшегося в облегчении на
овчинах, переглянулись и стали неуверенно улыбаться. Дядя Саша вдруг
засмеялся.
— Конец кино! — сказал он и притянул к себе за
руку Надежду. Она села рядом, закрыла глаза руками и затряслась то
ли в слезах, то ли в смехе.
— Живой, Саня? Оклемался? — загудели приятели, неуклюже похлопывая дядю Сашу по плечам, по голове.
— Дай пять, доктор, — сунул руку черный и
на медведя похожий мужчина. — Выручил... Медицина!.. — От
него крепко пахло соляркой. — Ну, ты даешь! — Он все держал Вадика за
руку.
— Ладно, веселая компания, — освобождаясь
от черного мужика, сказал Вадик. — Веселитесь дальше. — Он
встал, оглядел их всех. — Дядь Саш! Тебе теперь ни грамма нельзя — а
то повторится. И уже так легко не отделаешься. — Он посмотрел на
раскинувшегося в слабости егеря. — В следующий раз можешь...
того...
В почтительной тишине он измерил егерю
артериальное давление и, покопавшись в чемоданчике, нашел пузырек,
напоил каплями дядю Сашу и Надежду. Они выпили капли и заморщились. От
едкого запаха все закрутили носами, попятились...
Марь-Андревна вдруг встала, щелкнула замком
саквояжа и, перешагнув через ноги дяди Саши, вышла. Надежда проводила
ее взглядом и повернулась к Вадику. А он подмигнул ей.
— Доктор, уважь!.. — подсунулся к Вадику черный мужик со стаканом и початой бутылкой, но Надежда оттолкнула его.
— Спасибо, доктор! — сказала она, тррнув рукой лицо, бледное и усталое. — Спасибо.
Она вышла за ним на крыльцо и хотела, видимо,
что-то сказать, но вдруг они услышали всхлип — где-то за углом егерского
дома плакала та женщина, которая разбудила Вадика. Теперь он разглядел,
что-то яркое на ней было короткой розовой комбинацией, открывающей
полные белые ноги. — Не плачь, Вера, — весело сказала Надежда и подошла
к ней. — Кончилось все. Вон — уже смеется!.. — И верно, среди
возбужденных голосов слышался тенорок дяди Саши, — Иди в дом. Голая ж
ведь. — Надежда покосилась на Вадика, улыбнулась. — Чего дрожишь-то?
Доктор не кусается.
— Я видела... — всхлипнула женщина. — Чего он сделал... •
Вадик засмеялся.
— Не реви! — сказал он ей, этой толстой и крупной девушке, продавщице из магазина. — Обошлось.
Надежда, обняв, увела продавщицу в дом; оттуда уже
потянуло запахом табака, какой-то еды, донесся топот, гудение голосов.
Вадик огляделся. С высокого крыльца егерского дома был виден весь их
лагерь — и изба бывшего клуба с распахнутой дверью его клетушки, и
длинное здание столовой, и две белесые палатки, растянутые под кроной
старого" дуба, и флагшток с обвисшим вымпелом "ССО Лес-тех-2", а
правее, из-под высокого берега, заросшего травой и крапивой, слышался
спокойный плеск воды. Само водохранилище, "море", было еще закрыто
висящим над водой туманом. Там, где он приподнимался, вода глянцевато
блестела, была спокойной, и мостик, около которого, как впаянные в
олово, застыли лодки, был сух. Солнце даже через туман начинало греть
лицо, и по тому, как высоко было еще холодновато-голубое небо, по полосе
облаков, лишь только отступающей к горизонту, Вадик понял, что день
будет жаркий.
На сырых досках 6осиком стоять было холодно, и Вадик бегом вернулся в медпункт.
Был седьмой час утра. Ложиться спать не имело
смысла, поэтому Вадик, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ребят,
навел порядок в своей клетушке и, захватив полотенце, ушел на берег и
там приступил к так называемым водным процедурам: ну, разумеется, как
врач он верил, что "в здоровом теле — здоровый дух" и что "личный
пример — наиболее действенная пропаганда".
Через полчаса, возвращаясь, он поднялся на обрыв,
над которым был разбит лагерь их студенческого стройотряда, увидел,
колыхающийся над печной трубой кухни дымок, еще слабый, жидкий, и
завернул туда.
— Привет! — сказал он с порога. Сережа-комиссар, такой могучий, что при своем
среднем росте был похож на печь, рядом с которой
он сейчас сидел, кивнул ему. Из-под
Последние комментарии
35 минут 37 секунд назад
22 часов 52 минут назад
23 часов 27 минут назад
1 день 20 минут назад
1 день 24 минут назад
1 день 36 минут назад