Русское братство [Николай Иванович Чергинец] (fb2) читать постранично, страница - 116

целлюлозы.

— А теперь пошли.

Они шли по длинному, мрачному коридору. Ноги мягко уходили в глубокий ворс красных, с цветами по краям, дорожек. Судя по узору, ковровым дорожкам было лет сорок. Но они выглядели как новенькие. В коридор не попадал прямой солнечный свет, по нему редко ходили.

Справа и слева линейно-точно тянулись желтые полированные панели и двери. Максим заметил: полковник косится, не пропуская взглядом ни одного номера комнат, словно дверь, возле которой мог остановиться полковник, могла выскочить из всякого порядка и очутиться перед ним нежданно. Но тут на дверях вовсе исчезли номера — на одной, другой, третьей — полковник невольно замедлил шаги.

Вдруг на очередной двери Максим увидел отсвечивающее золото большой надписи под стеклом. Полковник замедлил шаг.

Степаненко прочитал надпись от слова к слову: это был кабинет одного из замов директора ФСБ, генерала…

Немолодой секретарь, увидев полковника, поднялся и пошел в кабинет. Сразу же вернулся и повел рукой на открытую дверь:

— Пройдите.

Степаненко вошел один — полковник остался в приемной. Кабинет был мягко освещен. Торцом к письменному столу тянулся другой — накрытый зеленым сукном, по сторонам обставленный стульями.

Хозяин кабинета сидел в обычной позе наклонившегося над бумагами человека. Он плотен и кряжист. Не ответил, когда Степаненко поздоровался, но через секунду, не отрываясь от бумаг, словно застуженным, хрипловатым голосом утвердительно произнес:

— Запутали все, — и это как бы заменило приветствие и даже с отзвуком извинения. — А разгребать все равно придется…

Еще через секунду он поднял голову. Его глубокие маленькие глаза через весь кабинет деловито оглядели стоявшего в дверях Степаненко.

— Садись поближе, майор, — показал он напротив себя на первый из стульев, выстроенных вдоль зеленого стола.

Пока Степаненко проходил комнату, выдвигал стул, усаживался, он осматривал его, слегка пожевывая губами. Потом снова начал читать бумаги, будто забыв о вошедшем.

— Так, годков двенадцать у тебя стаж-то, — выговорил он неожиданно, не то спрашивая, не то удивляясь.

— Да, — подтвердил Степаненко.

— Большой стаж, — сказал генерал. — Ну давай, выкладывай…

Оба теперь глядели друг на друга, точно в равной мере от каждого зависело приступить к делу, но каждый предпочитал не начинать.

Взгляд заместителя директора ФСБ был взыскательно-пристален. Нижняя часть лица, будто не подчинялась сильному черепу, одутловатая, плывучая, смягчала облик, и главным в нем были подвижные губы, четкой, как у артиста, модуляцией, пояснявшие речь.

— Большой стаж, — повторил он. — Беречь надо такой стаж. Уметь надо дорожить.

Он потер пальцами ухо, словцо оно онемело, что-то брезгливое изобразили его поднявшиеся к носу губы, он недовольно стал листать бумаги, уже совсем не глядя на то, что листает.

— Вот, рассматриваю дело, в которое затесалось твое имя. Расскажешь, как оно затесалось? Для того велел тебя вызвать.

Он замолчал.

Степаненко хотел спросить, в чем состоит дело, но его сдержало чувство странной невозможности так же просто сказать заместителю «ты», как говорил он. Обратиться же к нему на «вы» значило бы поставить себя вне обычая доверия, от которого он сам не счел нужным отказываться. В председательском «ты» был заключен именно обычай. Это казалось Максиму несомненным, иначе «ты» было бы не товарищеским, грубым, а Степаненко был прямо назван товарищем.

— Мы десять лет проводили операцию по за-пудриванию американцам мозгов. И вот, когда они клюнули, клюнули основательно, появляется российский Джеймс Бонд из управления борьбы с сектами, вмешивается в тончайший, годами тянущийся процесс и едва не губит все дело.

Степаненко навострил уши.

— Твой друг Алеша жив, здоров, кушает калифорнийские цитрусы и по утрам купается в личном бассейне… Не знаю, с дельфинами или с молодыми американскими девками…

У Максима пересохло горло.

— Он что, в Америке?

— Что-то ты вдруг осип, как молодой петушок?! — пробасил заместитель директора ФСБ. — Колешку мы ввели в дело на последней стадии. Ты, собственно, помог нам в этом. И арсеньевские бандюги тоже. Теперь проекту «Эльбрус-3» суж-дена долгая жизнь в Силиконовой долине на деньги американских налогоплательщиков.

Степаненко прокашлялся, гмыкнул, очищая голос, но спросить ему было не о чем. Он чувствовал себя последним идиотом.

Генерал снисходительно улыбнулся.

— Мы уже получили кое-какие данные. И в случае удачного развития событий, прежде чем технология изготовления суперпроцессора ляжет на стол какому-нибудь ихнему Билу Гейтсу или директору ЦРУ, она окажется вот здесь, — генерал похлопал по столу. — Теперь-то ты понял, что зря полез в бутылку?!

Вместо ответа послышался тяжелый вздох.

— Ты не расстраивайся, Максим, — сказал генерал. — Я по-человечески понимаю тебя. За друга старался… Молодец. Хотел бы я, чтобы у меня был такой