Бука [Сергей Александрович Калашников] (fb2) читать постранично, страница - 5

показывает себя середнячком. Так что ничего удивительного. И что, интересно, ему понадобилось?

— Если ещё раз увижу тебя с Наташкой — урою, только и сказал этот внезапный собеседник. — А пока держи задаток — и врезал прямо в челюсть. Видно, что не изо всей силы, а исключительно с целью обидеть. Ну, или предупредить.

Сёма, ясное дело, отклонился и концами свёрнутых «в кулёчек» пальцев крепко ткнул своего обидчика снизу под бицепс, отчего ударная рука тут же обвисла плетью.

— А давай, я тебе глаза выколю. Тогда ты уже ничего не сможешь увидеть и перестанешь мучиться, — это надо же, как он вдруг осерчал из-за глупейшей угрозы! И куда, спрашивается, подевалась его столь лелеемые сдержанность и хладнокровие? Впрочем, наполовину обезручивший одиннадцатиклассник тут же попытался заехать ему с левой, причём, на этот раз удар был резкий и без замаха — насилу успел увернуться. Но снизу под бицепс снова пробил, отключив и вторую руку.

— А, может, тебе и голову открутить? Всё равно она тебе без надобности, потому что думаешь ты тем местом, на котором сидишь.

Последовавший в ответ пинок в коленку опять оказался неожиданным. Нет, цели он тоже не достиг, но остался безответным. Зато следующий удар второй ногой Сеня поймал и принялся толкать противника, заставляя отпрыгивать назад на одной ножке. И свалил-таки парня на спину.

— Передохни пока, подумай о делах своих скорбных. И запомни — если я ещё раз увижу тебя рядом с Натальей… в общем, ты меня понял.

В ответ этот амбал подтянул ноги к животу и, резко распрямив их, попытался вскочить одним слитным движением. А вот дудки — обвисшие руки остались сзади и перевесили, отчего горе-драчун снова грохнулся на спину.

— Ох, и упорен же ты, Парамошка! — прокомментировал эти потуги Сёма неизвестно откуда всплывшей из памяти фразой.

Несколько старшеклассников, видимо товарищей неудавшегося «предупредителя», до сего момента державшихся поодаль, подошли и помогли поверженному встать. Заодно и придержали его, не пустив снова в драку. Словом, дальнейшего развития конфликт не получил. Тем более, что, откуда ни возьмись, прибежала Наталья — видимо ей уже кто-то доложил о драке. Она размяла плечи побеждённого и недовольно зыркнула в сторону Сёмы. Потом что-то строго выговорила незадачливому своему охранителю, гордо вскинула голову и пошла прочь.

* * *

Выходной с самого утра провели всей семьёй у бабушки с дедушкой. Поправляли крышу над хлевом и налаживали выгородку для кур. За ужином старшие мужчины хорошенько выпили и принялись вспоминать давних знакомых.

Сёма и не подумал уходить из-за стола. Он медленно жевал пирожки с капустой и напряженно выжидал. Дело в том, что для расспросов о разных городских происшествиях или необычных событиях, особенно давних, случившихся полтора десятка лет тому назад, компания подобралась исключительно удачная. Потому что дед с бабушкой жили в этом доме очень давно. С каждым из соседей у них были какие-то отношения — улица застраивалась ещё, когда дед вернулся из армии, и всё вокруг происходило на их глазах. Так что перемывание косточек жителям окрестных домов было для них излюбленным занятием.

Кроме того, дед старательно вёл календарь погоды, многие годы скрупулёзно записывая в него и про дождики, и про жару. И, заглянув в свои тетрадки, про любой день мог рассказать… ну… когда и откуда нанесло тучи, да какой ветер дул. Знал он множество народных примет и, хотя был партийным, привязывал их к церковному календарю.

Основная причина такой старательности заключалась в проблемах с покосом — каждый год он был делом непростым, потому что не вовремя пошедший дождь мог испортить сено или многократно увеличить труды, нужные для завершения сенокосной страды. Особенно обидно было размётывать промокший незавершённый стог и растаскивать для просушки с таким трудом собранное сено — они с отцом всегда ездили вместе с дедом на его участок километрах в двадцати от города, где у того были сенокосные угодья.

Потому-то дед и старался предугадать выверты здешней неустойчивой погоды. И сейчас его записи и память на разного рода локальные катаклизмы вселяли в Сёму надежду на возможность вызнать хоть что-то о событиях года его появления на свет.

Очень уж удобно всё сложилось для подходящего вопроса — мужчины раздобрели, и деда потянуло на воспоминания. Сёма подождал, пока речь зашла о соседях, которые съехали из дома напротив как раз незадолго до того, как он родился, и полюбопытствовал:

— А что, деда? Не было ли в то время каких-нибудь примечательных фокусов с погодой?

— С погодой? Сейчас, погляжу, когда это случилось, но точно помню, что летом. Только вот с годом могу не угадать.

Добыв из шкафа стопку общих тетрадей, он принялся просматривать их, словно что-то отыскивая. Отец с матерью смотрели на это безо всякого удовольствия, но старшему не перечили — похоже, разговоры обо всяких климатических событиях им порядком надоели, зато дед на