это время Казань изменилась так, что старожилы только качали головами, превратилась из захолустного губернского города в центр исполинского государства. Здесь, между рекой Казанкой и озерами, снесли множество старых зданий, кирпичных и деревянных, им на смену пришли современные монстры из бетона и стали.
Но вид их Олега сейчас не радовал — серые гладкие стены, похожие на слепые глаза окна.
— «Империя»! «Империя»! Свежий выпуск «Империи»! — прокричал мальчишка-разносчик, пробегая мимо. — Наступление в Китае! Частичная мобилизация в Германии и Чехии!
Одинцов совершенно не знал старую Казань, но был в курсе, что улица Единства, по которой он сейчас шагал, ранее именовалась Воздвиженской.
Когда свернул на боковую улочку, в глаза бросилась висящая на стене афиша — на заднем плане взрывы, столбы огня и дыма, на переднем — героические лица Николая Черкасова и его тезки Крючкова, облаченных в солдатскую форму, и надо всем этим надпись «Варшавский гамбит».
На экраны вышел очередной фильм о победоносной войне тридцать второго года, второй германской, как ее прозвали в народе.
Приведет ли к триумфу нынешнее противостояние, где Империя сражается с недавними союзниками?
Вновь стало холодно и неуютно, Олег невольно поежился.
Нет, проклятье, пусть об этом думают политики и генералы…
Ага, а вот и то здание, что ему нужно — табличка сбоку от двери дает понять, что принадлежит оно министерству мировоззрения, как и «дворец» на площади Евразии, вот только тут все намного скромнее. Вторая, побольше, но обычными, не золочеными буквами, и без герба, сообщает, что здесь располагается «Институт изучения евразийской истории «Наследие».
Задворки государства Паука, его собственного удельного княжества.
Скрипнули петли, заскрежетала дверная пружина, и Олег оказался в полутемном вестибюле. Ощутил запах сырости, поймал вопросительный взгляд расположившегося в застекленной будке вахтера.
— Добрый день, — сказал Одинцов. — Мне нужен отдел личного состава.
— Это вам вон туда, — вахтер показал. — Ближняя дверь… да-да, вот эта.
За дверью обнаружился короткий коридор, а в нем еще двери, но в отличие от первой, снабженные табличками — «Начальник отдела», «Канцелярия», «Архив», «Бюро учета личного состава».
В последнюю Олег и вошел.
Из-за заваленного папками письменного стола на него недружелюбно покосился клерк в темном костюме — худой и сутулый, прыщавый лоб, очки на носу, сальные черные волосы; типичная канцелярская крыса, бюрократический червь-паразит, какие были и в старой империи, и в Январской республике, есть и сейчас.
Такие твари находят пищу всегда, и извести их не проще, чем крыс и тараканов.
Наверняка состоит в партии, один из «подснежников», из тех, кто вступил ранней весной тридцатого года, когда даже до самых тупых дошло, что Павел Огневский и ведомая им ПНР берут власть в России, причем крепко и надолго.
— Вам что? — буркнул клерк.
— Оформиться, — сказал Олег, стараясь говорить спокойно.
Что бы там ни болтал Кирпичников, он здоров, он в полном порядке.
— Садитесь, давайте документы, — велел клерк.
Одинцов не без опаски присел на ветхий стул, и выложил на стол папку из черной кожи. Сотрудник отдела личного состава открыл ее, поправил очки, и принялся одну за другой изучать бумажки.
— Так-так-так, — сказал он. — Одинцов Олег Николаевич, девяносто седьмого года рождения. Верно?
— Верно.
— А где характеристика из партии? Ага, вот она… — клерк удовлетворенно потер ручонки. — Годится… так… Статский советник? Отдел общей пропаганды? Владимир третьей степени, Белый Крест Тенгри, премия Махмуда Ялавачи…
Лицо его вытянулось, глаза округлились, а Олег заскрипел зубами — к чему упоминать обо всем этом, о званиях и наградах, которые еще недавно казались столь важными, а теперь потеряли значение?
— Ничего себе… — хозяин кабинета поднял взгляд, и уставился на значок, приколотый к лацкану пиджака посетителя — серебряная чаша на высокой ножке, ничего особенно красивого или дорогого, если не учитывать, что носить подобное украшение мог только «испивший мутной воды», один из тех, кто вступил в партию до двадцать пятого года, а во времена премьера Коковцова сидел в тюрьме.
Тут уж челюсть клерка и вовсе отвисла, а подобрав ее, он понизил голос и спросил:
— Кому вы мозоль-то оттоптали? Что вас оттуда сюда, к нам?
— Никому не оттоптал, — буркнул Олег сердито. — Делайте, что должны.
— Как скажете, как скажете… — хозяин кабинета продолжил изучать документы, бумаги зашелестели. — Вот вы на меня волком смотрите, а совершенно зря, ведь только на таких, как мы, и держится государство. Что ведь оно такое, на самом деле? Громадная пирамида из служащих. Нацеленная в будущее вершина — это вождь народов и премьер-министр империи, а камни, подпирающие его величие — это мы все, вплоть до последнего коллежского регистратора в волостной управе. Народ
Последние комментарии
7 минут 39 секунд назад
1 день 13 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 4 часов назад