Александр Благословенный [Юрий Маркович Нагибин] (fb2) читать постранично, страница - 3

хочет, мое ближайшее окружение, родные братья…

Павел. Не только.

Александр. Мать этого не хочет.

Павел. Ты маменькин сынок. Если б ты так же любил отца… (Потирает шею.)

Александр (погасшим голосом). Я не убивал…

Павел. Конечно! И Пален, глава заговора, не убивал. Он заблудился в саду. И Беннигсен не убивал, его отвлекли картины. Никто не хотел убивать, но я почему-то мертв. Ладно, дело прошлое. Главная загвоздка, сынок, не в дворянстве, не в сановниках, не в чиновничестве, не в твоем окружении и даже не в матери-императрице. Рабы этого не хотят.

Александр (потерянно). Как не хотят?

Павел. Так вот, не хотят, и все! Загадочная душа России. А когда захотят, они нас не спросят. (Бытовым голосом.) Заболтался я. Пора в ад. Чего ты так смотришь? Неужто думал, что я в раю? Нет, дружок, вертоград не про нашу честь. Геенна огненная — наш удел. (Смеется.) Но и там есть табель о рангах. Я по грехам титулярный советник, а ты действительный тайный. Еще бы — цареубийство и отцеубийство — знатные грехи!.. Прощай. Ты не хочешь поцеловать своего папочку?

Пересилив себя, Александр повернулся к его лицу, которое мгновенно натекло сизой кровью, глаза выпучились, а из ямы рта вывалился синий язык.

Александр дико закричал и проснулся.

— Какой страшный сон! — пробормотал он, вытирая мокрый лоб.

Ужас остекления его глаза…

На столе лежал офицерский шарф…

Его крик разбудил женщину.

— Что случилось? Муж вернулся? Гони его вон!

— Ты видишь?.. Ты видишь, Мари? Этот шарф!..

— В-вижу, — заикнувшись от ужаса, ответила Мария Нарышкина.

— А ты знаешь, чей этот шарф? Им был задушен мой отец! Эта проклятая тряпка захлестнула горло монарха!..

— Нет, нет! — закричала сквозь слезы Нарышкина. — Я сама купила его в Гостином дворе.

— Так я и поверил. Это орудие убийства.

— Да не убивал он никого. Васеньке тогда и десяти годочков не было.

— Какому еще Васеньке?

— Гагарину, кому же еще? — лепетала вконец сбитая с толку женщина. — Ну, забыл он шарф… Не ждали мы тебя. Он, бедный, чуть шею не сломал, когда в окно прыгал.

Секунду-другую Александр оторопело смотрел на свою возлюбленную, потом зашелся в лающем смехе.

— Воистину от трагического до смешного один шаг.

— Прости меня, — заныла Нарышкина, — я больше никогда, никогда не буду!..

Александр посерьезнел.

— Потеря части воинской амуниции — тяжкая провинность для офицера.

— Да какой он офицер? Мальчишка флигель-адъютантишка. Паркетный шаркун.

— Мы дадим ему отличиться, — играя в серьезность, но про себя злясь, сказал Александр. — Он получит взвод в Царево-кокшайском резервном полку. Можешь первой поздравить его с этой милостью, а заодно вернуть шарф.

Он швырнул ей шарф и покинул спальню под надсадный плач…

…Александр вышел из дома Нарышкиных. Ему подали коня. Он ловко, по-молодому послал тело в седло. Оглянулся на знакомые окна.

— Шлюха! — прошептал брезгливо и будто выплюнул из себя изменницу.

Дал поводья коню. Разгорался прекрасный день — сине-небесный и солнечный. Освобождение от затянувшейся связи порой дарит мужчину не меньшей радостью, чем первое обладание. Александру стало легко на душе, и сразу возникло самое радостное воспоминание его жизни: русские войска входят в Париж…

…Город охвачен ликованием. Изменчивая толпа, еще недавно влюбленная в «маленького корсиканца», приветствует его победителя.

Французы очарованы блеском русских полков, бородатыми лицами казаков, узкоглазыми степняками в овечьих шапках, с луками за спиной, «лоскутьями сих знамен победных, сияньем шапок этих медных, насквозь простреленных в бою», но больше всего — самим императором — молодым, голубоглазым, статным красавцем с доброй, чарующей улыбкой.

Балконы забиты прекрасными дамами, юными девицами, смешливыми гризетками, дерзкими демимонденками и всеми прочими существами женского рода.

— Да здравствует император! — В этом мощном всенародном крике побеждает звень женских голосов.

В Александра летят цветы: розы, гортензии, хризантемы, иные дамы бросают букеты, которые рассыпаются в воздухе и падают на императора многоцветным дождем.

Смуглая рука метнула венок, упавший прямо на каску императора и словно бы увенчавший его лаврами.

Он поднял голову и увидел обнаженные стройные ноги, уходящие в прозрачную темь короткой юбочки. Александр покраснел, что заметила дарительница венка. Она приветно вскинула руки, отчего юбочка поддернулась еще выше, наградив победителя, как пушкинского пастушка, «лицезрением всей прелести».

Александр повернулся к генерал-адъютанту князю Волконскому.

— Ей-богу, князь, ради этого стоило воевать.

— Легко понять того дракона, который брал с покоренной страны дань женщинами, — с улыбкой отозвался Волконский.

— Особенно если эта страна — Франция, — отшутился Александр и снова возвел очи горе.

Его ждало еще много волнующих