Работа за двоих [Томас Майкл Диш] (fb2) читать постранично, страница - 2

происшествие у метро квалифицировалось как преступная халатность. И у меня могли возникнуть серьезные неприятности, если бы я о нем рассказал. Введение Кодекса было вызвано основательными причинами. Очень давно, когда полиция только начала использовать Машины в конце XX-го века, некоторые дознаватели, считавшие себя хитрее остальных, решили установить дружеские связи сами с собой. Это первая мысль, которая приходит в голову, когда начинаешь думать о темпоральных путешествиях. Я не могу припомнить все кинокомедии и телеспектакли, виденные мною на эту избитую тему. Мысль очевидная, но не очень здравая. Всем этим дознавателям вскоре пришлось оставить службу.

По объяснениям психологов, человеку из прошлого, встретившему другого себя, старшего на несколько часов (предел составляет восемнадцать), просто кажется, что он видит какого-то старого знакомого, давно потерянного из виду. Психотравматичной ситуация оборачивается для того, кто, войдя в прошлое, в точности повторяет те поступки, которые уже совершал. Дознаватель все помнит, но ничего не может изменить. В больших дозах предопределенность непереносима. В данном случае используется выражение дежа вю, но это дежа вю не идет ни в какое сравнение с тем, что обычно означается указанным термином. Большинство тех, кто его испытали на себе, впали через несколько дней в каталепсию, вывести из которой их так и не удалось.

Я не собирался совершать подобной ошибки. Что касается момента, когда я чуть позже днем услышу самого себя, то опыт показывал, что краткий непрямой контакт мне не повредит. Самый большой риск представлял этот утренний кивок головой, но я знал о себе, что способен выдержать испытание.

9 ч. 45 м. Я прибыл в участок и выглядел, вероятно, не более взволнованным, чем любой профессиональный убийца, приготовившийся перейти к действиям. Я был мастером владения собой. Я научился этому, живя с Кареной.

Как она и говорила, утро было чудесным. Один из тех свежих и ясных октябрьских дней, великолепие которых ощущается даже в городе. На западе легкая пелена тумана тянулась вдоль реки. Когда я поднимался на крыльцо старого здания, в котором находится полицейский участок, воробьи вспорхнули из водосточного желоба и переместились на фронтон. Нервничающий преступник мог принять то за дурное предзнаменование, но я не нервничал. К тому же, откуда мне знать, плохая или хорошая эта примета?

9 ч. 50 м. В кабинете я оставался один. Обычно его делил со мной Лоуэлл Клеменсон, другой городской дознаватель. Но неделю назад он ушел в отпуск. Лоуэлл, человек физически развитый (равно как и я), отправился куда-то в Канаду, сплавляться на байдарке, и был совершенно недосягаем.

В этом городе только мы двое, Лоуэлл и я, имели допуск к пользованию Машинами. Чтобы стать дознавателем, было необходимо пройти многочисленные тесты на интеллектуальность и эмоциональную устойчивость, а также сдать целую серию физических нормативов. Наша жизнь была тщательно изучена, начиная с двухлетнего возраста (мое второе имя Джаст^[1], затем последовали пять лет подготовки. После того, как мы приступили к своим обязанностям, приходилось регулярно подвергаться обследованию у психоаналитика. Лишних дознавателей не готовили.

Да и не было необходимости в их большом числе. К 2042-ому году преступления стали столь же редки, как и бизоны. Машины положили им конец. Любого бандита, совершившего ограбление, арестовывали через несколько часов. Абсолютная уверенность в том, что все равно поймают, привела к исчезновению преступников. Кто станет замысливать ограбление банка, зная, что с этого самого момента будет находиться под наблюдением дознавателя, которому уже до мельчайшей подробности известны все твои дальнейшие поступки? Последствия чересчур очевидны. В 2042-ом году преступления совершали лишь те, кого мало заботили последствия. Изредка имевшие место убийства из ревности всегда сопровождались самоубийством.

Но не в моем случае, увольте. Я жил счастливой жизнью, если не считать эту занозы в боку. И поглядывая на часы, стоявшие на шкафу с картотекой, я знал, что скоро она будет удалена.

11 ч. 00 м. Раздался телефонный звонок.

— Алло, шеф? — (Это был мой собственный голос).

— Он самый, — ответил я.

Затем прикрыл рукой слуховую мембрану. Конечно, было бы интересно послушать, но позже это могло породить ощущение дежа вю, как раз в тот момент, когда мне, возможно, понадобятся все мои силы. К тому же, я уже знал, что именно сейчас говорю себе по телефону. Я репетировал монолог множество раз. Какая необходимость в таком случае слушать?

Я подождал ровно две минуты, прежде чем убрать руку. Я отсоединился на том конце провода. Я сделал то же самое на этом и, положив трубку, отпустил аппарату дружеский шлепок.

11 ч. 30 м. Я отправился в кабинет шефа. Он читал один из этих полицейских романов XX-го века, которые отыскивал у букинистов. Он, похоже, испытывал ностальгию по