В труде и учебе [Николай Николаевич Носов] (fb2) читать постранично, страница - 2

При этом вид у него был строгий, взгляд серых глаз — серьезен.

— Пионервожатая говорила мне, что ваш обоз вроде игры, — сказал председатель, — а выходит, добре помогает колхозу.

— Приучаемся, — деловым тоном отвечал Вася. — Мы же не маленькие.

— Да, из тебя, Василий, добрый хозяин выйдет, — похвалил председатель, — прямо настоящий хлебороб.

— Мне, Иван Кузьмич, это дело знакомое, — ответил Вася. — Значит, скажите кладовщику, чтоб он принес литра два мазута, а я пойду поужинаю.

Довольный разговором с председателем и той похвалой, которую давно хотел услышать, Вася, помахивая кнутом и насвистывая, в хорошем настроении пошел домой. На улице его встретила Зинуша. Она жила с ним по соседству и уже возвращалась к возам.

— Ну что ж, мать не ругала? — спросил Вася.

— А она еще со степи не пришла. — Зинуша подошла к Васе, посмотрела на него своими постоянно смеющимися глазами и сказала: — Вася, а я знаю, зачем ты приказал девочкам спать на возах.

— Ты всегда все знаешь, а ничего не понимаешь.

— Нет, знаю! Хочешь, скажу?

— Ну, скажи, что мне с тобой делать!..

— Митруся боишься. Правда? Ага! Угадала?

Вася ударил кнутом о плетень.

— И ничуть не правда, — буркнул он, не глядя на Зинушу, — просто надоело ездить в жару. Чумаками называемся, а выезжаем из станицы, когда солнце пригреет. И все из-за вас, сонных…

— Вася, — ласково заговорила Зинуша, — давай возьмем Митруся! Пусть тоже приучается. Он такой славный хлопчик, и ему, бедняжке, так хочется посидеть на ярме, что мне его даже жалко…

— Какая ты жалостливая! А будешь с ним нянчиться? — спросил Вася и, не дождавшись ответа, сказал: — А знаешь в дороге как жарко! То он воды захочет, то голова у него разболится. Это же еще беспомощный человек.

— Я сама буду за ним смотреть. — Зинуше было радостно оттого, что она заговорила с Васей о Митеньке, которого она давно хотела взять в город. — Я умею детей нянчить. Согласен?

— И не проси! — наотрез отказал Вася. — С ним в дороге горя не оберешься. Мы ж не играем, а зерно возим. Я вот докладывал председателю… Похвалил всех… Молодцы, говорит, колхозу помогаете… Иди укладывайся спать. Разбужу рано.

Вася еще раз с размаху ударил кнутом о плетень и, не оглядываясь, ушел к себе во двор. В хате горела подвешенная над столом лампа. Отец в военной форме, чисто выбритый и помолодевший, резал арбуз; темнорозовые струйки стекали на стол. Мать процеживала молоко. Митя спал, и Вася, поправляя свой галстук, искоса посмотрел на брата, лежавшего на кровати голышом. «Уже спит, — подумал Вася. — Хитрый Митрусь, хочет обоз не проспать… Хитри — не хитри, теперь все равно проспишь».

— Ну, председатель отряда, садись ужинать, — сказал отец. — Мы тебя ждали-ждали…

— Знаете, батя, дела всякие задержали, — с достоинством ответил Вася, усаживаясь за стол. — То мазута надо достать — холки у быков помазать, чтоб мухи не кусали… То колесная мазь нужна. То с председателем беседовал…

— Рано думаете выезжать? — спросила мать, наливая ему молока. — Опять проспите. Попросили бы Митеньку, он бы вас всех и разбудил.

— Сами разбудимся, — сказал Вася, принимаясь пить молоко.

— Вы ж все такие сонливые…

— И не все. Это только девочки.

— Вася, я с тобой хотел поговорить об одном важном деле, — сказал отец, когда кончился ужин и Вася собрался идти к обозу. — Возьми Митю с собой. Пусть он хоть свет увидит… Бедняга со слезами уснул.

— Мы ж не играться ездим, — сказал Вася, уже стоя у порога и перебирая в руках кнут. — Как вы, батя, этого не понимаете!

— Я, сынок, все понимаю. Но Митя страсть как хочет покататься! — Отец встал из-за стола, прошелся по комнате и, взглянув на Митю, сказал: — Ему уж, наверно, дорога снится.

— Пусть снится… Все равно не возьму. Не хочу срамиться.

— Что ж мне теперь делать? — Отец вздохнул и подошел к Васе. — Тут, сынок, такое дело, — серьезно заговорил он. — Можно бы, конечно, Митю и не взять. Такой малыш мог бы посидеть и дома, но ведь ты меня в позор вводишь.

— Почему? — Вася нахмурился.

— Да как же так! Я Мите уже пообещал. А если ты его не возьмешь, то что он может подумать обо мне?

— Ничего и не подумает.

— Нет, подумает. Сам посуди: отец только что вернулся из армии, к тому же орденоносец, гвардеец, а слову своему не хозяин.

— Да разве ж Митрусь так подумает? — удивился Вася; посмотрел на спящего брата и тихонько засмеялся. — Он же еще несмышленый.

— Еще как подумает, — с горечью в голосе сказал отец. — Этого-то я и боюсь. Всю войну провоевал и авторитет нигде не терял, а тут, дома, и такой конфуз! Вот если ты свой авторитет перед отрядом уронишь…

— Ах ты, горе мне с этим Митрусем! — Вася огорченно посмотрел на отца. — Не могу ж я с ним всю дорогу нянчиться! Вы ж знаете, я главный в отряде…

— А зачем тебе нянчиться? — вмешалась мать. — Зинуша давно хочет взять его на свой воз. Вот и пусть она за ним смотрит.

Тут Вася уже ничего не мог сказать.