Тайны великих открытий [Александр Альбертович Помогайбо] (fb2) читать постранично, страница - 3

время, по мнению Пуанкаре, и создает впечатление, что озарение «внезапно» — тогда как оно на самом деле является результатом предыдущих напряженных усилии, приводящих «атомы» в движение.

Пуанкаре замечает еще одну особенность творческого мышления:

«Часто, когда думаешь над каким-нибудь трудным вопросом, за первый присест не удается сделать ничего путного; затем отдохнув более или менее продолжительное время, садишься снова за стол. Проходит полчаса — и все так же безрезультатно, — как вдруг в голове появляется решающая мысль. Можно думать, что сознательная работа оказалась более плодотворной благодаря тому, что она была временно прервана, и отдых вернул уму его силу и свежесть. Но более вероятно, что это время отдыха было заполнено бессознательной работой, результат которой потом раскрывается перед математиком подобно тому, как это имело место в приведенных примерах; но только здесь это откровение происходит не во время прогулки или путешествия, а во время сознательной работы… Эта работа играет как бы только роль стимула, который заставляет результаты, приобретенные за время покоя, но оставшиеся за порогом сознания, облечься в форму, доступную сознанию».

Немецкий ученый Г. Гельмгольц тоже пытался понять источник научных озарений. Вот что он писал про решающую идею:

«Насколько могу судить по личному опыту, она никогда не рождается в усталом мозгу и никогда за письменным столом. Каждый раз мне приходится сперва всячески переворачивать мою задачу на все лады, так, что все ее изгибы и сплетения залегли прочно в голове и могли быть снова пройдены наизусть, без помощи письма. Дойти до этого обычно невозможно без долгой продолжительной работы. Затем, когда прошло наступившее утомление, требовался часок полной телесной свежести и чувство спокойного благосостояния — и только тогда приходят хорошие идеи. Часто… они появлялись утром, при пробуждении» как замечал и Гаусс. Особенно охотно приходили они в часы неторопливого подъема по лесистым горам, в солнечный день".

И еще немного про магию…

Хмурым осенним днем 1941-го от преследующего "мессершмита" уходил дальний бомбардировщик. Без бомб и почти без горючего самолет летел быстро, но с истребителем он сравниться все же не мог и потому прижимался к самым верхушкам деревьям, надеясь, что юркий "мессершмитт" не решится опуститься столь низко. Но тот все же зашел в хвост и выпустил длинную очередь.

Через несколько дней пилоты послали на завод просьбу передать благодарность конструктору, выбравшему для самолета крыло "обратная чайка". Изогнутые книзу крылья спружинили удар о землю, и экипаж остался жив, хотя каждый из пилотов уже считал, что смерть неминуема.

Крыло "обратная чайка" было создано авиаконструктором Бартини. Про взлете и посадке такое крыло как бы нагоняло воздух под самолет, создавая нечто вроде воздушной подушки. Это позволяло самолету легче садиться и подниматься — а значит, брать больше бомб.

Но достоинства самолета этим не исчерпывались. Были у него и дизельные моторы, обеспечивавшие большую дальность полета, и аэродинамическая форма, позволявшая развить уникальную для бомбардировочного самолета скорость. Прежде чем быть принятым на вооружение, Ер-2 выдержал жесткую конкуренцию самолетов В. Мясищева, С. Ильюшина и А. Туполева. Прототипом самолета был пассажирский "Сталь-7" Бартини. Самолет пришлось переделывать в военный молодому конструктору В.Г. Ермолаеву, поскольку в конце 1930-х P.Л. Бартини разделил судьбу многих советских авиаконструкторов. Самолет "Сталь-8", который должен был иметь уникальные характеристики (в частности, скорость выше 600 км/час; "мессершмитт" бы такой самолет не догнал), так и не был достроен.

Итальянец по происхождению, Роберт Людвигович Бартини посвятил свой талант Советскому Союзу. "Сталь-7" стал воплощением его клятвы, что "красные самолеты будут летать быстрее черных".

Несмотря на сложный жизненный путь, Р.Л. Бартини смог обогатить советскую авиацию буквально фейерверком новых идей. Оценить его вклад трудно — наверное, даже невозможно. К примеру, как оценить убирающиеся шасси, которые первыми в СССР разработал и применил именно Бартини? Но нам интересен не вклад сам по себе, а методы, которыми конструктор достигал состояния озарения.

Сам Бартини утверждал, что он стремится использовать интуицию. По его словам, ему в этом помогали работы Ж.А. Пуанкаре и К. Гаусса, а позднее и посвященные интуиции работы нобелевского лауреата П. Бриджмена. А уж полученное интуицией Бартини принимался обсчитывать математикой.

Так что и благодаря Ж.А. Пуанкаре и К. Гауссу осенью 1941-го два пилота дальней авиации остались живы.

И еще из области магии…

"Мне никак не давалась форма хвостового оперения "Антея", — рассказывал авиаконструктор О.К. Антонов. — Думал, рассчитывал, рисовал… И все не так. Однажды ночью, во сне, перед моими глазами четко прорисовался необычный по форме хвост самолета. Я