Александр Исаевич, который в 20-х числах января несколько дней прожил в Рязани и даже занялся корреспонденцией (перерыв в работе был вызван поездкой в Москву), прочел оставленные рассказы. Вот его ответы двум студентам:
"...автор избыточно говорлив, заслоняет собой тот мир и тех людей, которых хочет описать... Общий вектор Ваш (активная система взглядов) мне нравится, но, увы, приложен он как будто к уму, а не к сердцу... Из четырех мне лучшим кажется "Стать человеком", худшим - "Мяу"1.
"...что-то заставляет ждать очень значительного рассказа, но он, по-моему, не вышел... то, что Вы в письме пишете о своих литературных установках, -я, конечно, одобряю.
Если Вы инженер - зачем Вы учитесь в Литинституте? Почему не работаете по специальности и не пишете самостоятельно? Не понимаю"2.
Последнее утверждение очень характерно для Солженицына. Оно не раз встречается в его письмах-советах молодым авторам. Например:
"...не делайте литературу источником существования, иначе писателя из Вас не будет"3.
Из еще более ранних: "На Ваш вопрос о компромиссе (напечатать что-нибудь, чтобы получить независимость, а потом писать х о р о ш о") отвечаю: путь гибельный. То есть, может быть, и напечатаете и будете жить "хорошо", но написать хорошо - уже н и к о г д а не получится. И, может быть, сейчас, когда Вы устаете от уроков, - у Вас гораздо более творческое состояние, чем когда у Вас были бы сплошные каникулы и опробованный легкий заработок"4.
1 Солженицын А. - Беликову В. А.
2 Солженицын А. - Демченко В. И.
3 Солженицын А. - Прохватилову В. А.
4 Солженицын А. - Коцюбе О. Е.
В этих отрывках просвечивают главные установки Александра Исаевича, необходимые для становления писателя:
1) литература, писательство не должны служить средством к существованию;
2) быть писателем - научиться у кого-то невозможно, только самому можно им стать.
И то и другое сам Солженицын блестяще подтверждает. Жизнь его сложилась так, что ему не нужно было делать литературу средством к существованию, хотя и не всегда он эти средства добывал сам. И, конечно, это помогло ему стать раскрепощенным, свободным писателем. Что же касается второго пункта, то Александр Исаевич даже исполнителям отказывал в потребности иметь руководи-теля. Ему непонятно было, например, мое стремление заниматься музыкой с кем-то, кто был бы для меня авторитетом. "Меня же никто не учил!" - ставил он мне себя в пример, забывая, что исполни-тельство - не самотворчество, а подчинение себя, растворение себя в творчестве другого.
Прочтя рассказы юных авторов и даже написав две рецензии, Александр Исаевич будто и рад, но одновременно досадует...
"...Нужно нам постепенно заводить папку рукописей прочтенных и рецензированных", - пишет он мне 24 января1. (Значит, собирается и впредь читать и рецензировать.)
"Написанную рецензию, - продолжает он, - нарочно пометил 7.2., чтоб не очень быстро. Можешь отправить - 8.2, обе.
С письмами разделался почти начисто! (день убил).
Не принимай больше рукописей! - Это убийство моей души..."
Одним словом, начав за здравие, кончил за упокой! И ничего в этом нет удивительного: хочется и помочь молодому автору, и указать ему правильный путь, но... вспомним еще даже молодого Солженицына - Нержина.
"Для Глеба Нержина всю его молодость гремел немой набат! - и неисторжимо укоренялось в нем решение: узнать и понять! узнать и понять!"2
1 Солженицын А. - Решетовской Н.
2 Солженицын А. В круге первом.
А позже, узнав, Солженицын услышал и другой набат: поведать людям! поведать людям! А для того надо объять необъятное!.. И где же найти время для другого? хотя бы вот для них, для начинающих авторов?..
Совсем скоро пришло письмо от одного, М. М. Просекина. Но этому автору Александр Исаевич, оказывается, помог, и сам того не подозревая:
"...раньше я много публиковал рассказов, но ни один из них не нравился мне, потому что писаны они неискренне. Прочитав Вашу книгу "Один день Ивана Денисовича", мне стало стыдно обманы-вать читателей, и я длительное время не брался за перо. Недавно появилось желание попытаться изобразить жизнь такою, какой она видится мне. Получилось это или нет - не могу судить..."
Приди письмо на две недели раньше, может быть, Александр Исаевич и ответил бы автору. А так - момент был упущен: письмо, а то и рукопись (не могу проверить, была ли от него) остались без ответа.
В ту пору пришло письмо и от уже сложившегося писателя - Володина, который только что прочел "Раковый корпус". Он писал:
"Дорогой Александр Исаевич!
Когда я начал читать Вашу книгу, у меня было так скверно на душе, как давно уже не было, в самые худшие времена. Так уж получилось. У Вас несколько раз об этом говорится: "не в море тону, а в луже". Я тонул в луже. Как быстро по мере чтения исчезло это состояние! Сначала я стал жить Вашей книгой, а не своей, суетной к этому времени жизнью. Потом помимо книги я стал жить своими лучшими, хотя и трудными воспоминаниями о многих близких мне людях, и, наконец, мне кажется, я стал способен, не знаю надолго ли, к новой,
Последние комментарии
22 часов 20 секунд назад
22 часов 35 минут назад
23 часов 28 минут назад
23 часов 33 минут назад
23 часов 44 минут назад
23 часов 57 минут назад