Омут [Георгий Иванович Чулков] (fb2) читать постранично, страница - 5

Алеша, снимая с своих плеч ее горячие пальцы.

Но Катюша мигом забралась к Алеше на колени и оплела его шею руками. Алеша вздрогнул, и ему стало трудно дышать, и сердце как будто вот-вот сорвется.

– Нельзя. Пусти.

– Нет, ты скажи, почему нельзя. Жена тебя, что ли ждет? Ведь у тебя нет жены.

– Нет.

– И невесты тоже нет.

– Нет.

– А может быть, ты неправду говоришь. О невесте своей стыдишься говорить с такою, как я.

– Пусти меня.

– Не пущу. Я сильнее тебя.

И она, шутя, неожиданно уперлась руками в его плечи и опрокинула его на кровать. Алеше стало стыдно, и он рассердился.

– Ах, ты вот какая. Ну, берегись.

Он вскочил и, схватив Катюшу в охапку, бросил ее на постель. Она, барахтаясь, зарылась головой в подушки.

«Еще полтора часа до отхода поезда», – мелькнуло в голове Алеши.

Он стал коленом на постель и, разметав подушки, нашел голову Катюши.

Катюша закрыла глаза и чуть подалась вперед, ожидая поцелуя. Алеша припал губами к ее губам. Она вся вытянулась и замерла.

Но в тот миг, последний миг, когда Алеша, не помня себя, провел рукою по ее телу и уже хотел овладеть ею, случилось то, чего он не ожидал никак. Катюша вдруг оторвала свои губы от его губ и, согнув колено, жестоко оттолкнула его.

– Что ты? Что ты, Катюша?

– Не хочу тебя. Ты все лжешь. У тебя невеста там, в Екатеринославе.

– Ах, какая ты!

И он хотел ее обнять. Но ее глаза встретились с его глазами, и он прочел в них и презрение, и ненависть, и отвращение.

Алеша стоял неловкий и смешной, и мелкая юношеская дрожь, которую он не мог скрыть, смущала его.

Катюша засмеялась. Ей понравилось, что вот он, распаленный страстью, стоит теперь такой жалкий.

– Ну, иди ко мне, – улыбнулась Катюша, – иди. А то еще заплачешь, пожалуй.

Алеша покорно лег в постель. Теперь Катюша сама стала целовать его. Но каждый раз, когда Алеша, изнемогая от страсти, пытался овладеть ею, она отталкивала его, смеясь, и требовала, чтобы он рассказал ей про свою невесту.

Измученный и оскорбленный, Алеша вдруг вспомнил о сроке и бросился к часам. На часах было восемь.

Он молча, торопливо стал одеваться, стараясь не смотреть на Катюшу, которую ненавидел теперь.

– Вот отдай тут за комнату, – сказал он, вынимая деньги.

– А ты куда?

– На вокзал. Пора.

– Который час?

– Восемь.

– Значит, девять теперь, – сказала Катюша, спокойно потягиваясь.

– Почему девять? – не понял Алеша.

– Завтра поедем. А сегодня, Алешенька, мы с тобою кутить будем. Невеста подождет. А? Распрекрасная твоя царевна… Подождет ведь, а?

– Что ты! Бог с тобою. Как девять? Ведь восемь сейчас. Ведь, восемь! – схватил он ее за руку, пугаясь и все еще не понимая ничего.

Катюша засмеялась:

– Часы-то я перевела, чудак. Чтобы ты не беспокоился зря. Девять теперь. Поезд-то наш далече теперь небось.

– Конец, значит, – прошептал Алеша и вдруг вспомнил почему-то офицера: – Честь потеряли. А без чести нельзя…

Он сел на кровать, не замечая Катюши, и чуть вздрагивающими пальцами вытащил из новенького портсигара папиросу. Синий дымок на миг закрыл его лицо.

1916