Магия, наука и религия [Бронислав Малиновский] (fb2) читать постранично, страница - 3

религии и мифа — можно сказать, что в представленных здесь работах содержатся самые ясные и тщательно продуманные формулировки Малиновского. Ни в одной из его более объемных книг тема религии не является центральной (лекция «Основы веры и морали» была опубликована в 1936 году в виде брошюры). Три работы настоящей книги так или иначе имеют отношение к этой теме. В первой статье обсуждается сходство и различия «религии, магии и науки», пожалуй, с более прозрачными пояснениями, чем в какой-либо иной из работ Малиновского и может быть даже чем в какой-либо иной работе вообще. Его талантливое перо делает понятным то, что зачастую остается неясным у других авторов. Он пишет: «Наука основывается на убеждении, что опыт, усилия и логика действенны, а магия — на вере в то, что надежда не может не сбыться, а желание — не может обмануть». Столь же выразительны сравнение и противопоставление магии и религии.

Небольшой очерк «Миф в примитивной психологии», долгое время недоступный, теперь будет с энтузиазмом принят теми, кто знает его и кто нашел и нем первую и до сих пор не имеющую себе равных работу, прокладывающую дорогу через непроходимый лес сложностей, расставляемых на пути к пониманию миф>а, легенды и народной сказки большинством из тех, кто пишет о них, исходя только из книжного знакомства с ними. Очерк Малиновского вплетает миф и сказку в контекст жизни, в само течение жизни людей, рассказывающих их.

Очерк «Балома: духи мертвых на Тробрианских островах» — одна из тех работ Малиновского, что предназначены для читателей с более специальными интересами. В ней представлено большее количество туземных текстов и другого первичного материала, чем в других статьях, включенных в этот сборник. Этот очерк также демонстрирует нам, как конкретная тема — в данном случае духи мертвых — подводит автора ко множеству иных, кроме магии и религии, аспектов местной жизни. Читателю, интересующемуся представлениями об отцовстве у примитивных^[3*] народов, будет любопытно сравнить то, что Малиновский пишет на эту тему здесь, с его более поздними, значительно отличающимися утверждениями, которые он высказывает в своей работе «Сексуальная жизнь дикарей». И наконец, помещенные в конце этого очерка заметки о методах полевых исследований также будут полезны каждому антропологу.

Иван Стренски Почему мы по-прежнему читаем работы Малиновского о мифах?^[4*]

Прошло почти восемь десятков лет с тех пор, как Малиновский написал свою первую работу о мифе. Может ли он и сегодня научить нас чему-то важному? Со времени Малиновского столько потрудились над разработкой теории мифа Клод Леви-Строс, Мирча Элиаде, Карл Юнг, Джозеф Кэмпбелл и многие другие! Сказал ли Малиновский что-то такое, чего эти теоретики не смогли выразить лучше? Зачем вообще нам читать Малиновского?

Главная причина, по которой мы продолжаем читать Малиновского о мифах, состоит в том, что многие из его прозрений по-прежнему сохраняют свою значимость. Эти прозрения принадлежат к четырем сферам: функция и практика, контекст и значение, антропология и психоанализ, а также концептуальное определение мифа.

Во-первых, Малиновский сумел, как никто другой до него, четко сформулировать программу видения мифа как части культуры в ее функциональном, прагматическом измерении реализуемого, — т. е. видение мифа как составляющей деятельности, которая на практике решает определенные задачи конкретного человеческого сообщества. Во-вторых, он сформировал сознание и чувство решающего значения контекста для интерпретации мифологических смыслов. Мифы лишены какого-либо скрытого смысла, их смысл задан контекстом ситуации, в которой они возникают и бытуют. Мифы, таким образом, представляют собой отнюдь не первичные тексты или самостоятельные литературные формы. Это тексты, вплетенные в контекст. В-третьих, Малиновский был пионером в применении уроков психоанализа к изучению культуры. В то же время, он предпринял плодотворную попытку пересмотра психоаналитических обобщений с помощью этнологического кросс-культурного анализа. И наконец, в-четвертых, он продемонстрировал образец концептуального осознания эпистемологического статуса категории «миф». Он понимал, что, назвав нечто «мифом», мы должны обозначить его специфику, отграничить его от явлений, которым приписывается иная природа. Это влечет за собой ответственность в применении категориального аппарата, ибо тщетно тешить себя иллюзией, что для оправдания любых наших теоретических изысков достаточно одной лишь ссылки на некую объективную природу мифа как на данность.

И наконец, мы еще и потому читаем работы Малиновского о мифах, что это просто очень увлекательно и приятно. Малиновский был мыслителем удивительной широты, его интересы охватывали множество сфер знания, и не меньшее их число обогатили его идеи. Сначала он получил образование в области физики и