Оставь для меня последний танец [Мэри Хиггинс Кларк] (fb2) читать постранично, страница - 3

откуда. Из наших карманов! Чтобы вложиться в вашу паршивую компанию, я оформил на свой дом вторую закладную. Хотите знать почему? Потому что у моего ребенка рак, а я поверил обещаниям вашего мужа по поводу вакцины.

Пресса занимала несколько первых рядов. Я сидела с края и смогла бы дотронуться до него. Это был плотный парень лет тридцати в свитере и джинсах. Его лицо вдруг сморщилось, и он заплакал.

— Ничего не смогу сделать, чтобы моя девочка осталась жить в нашем доме, — сказал он. — Теперь дом придется продать.

Я взглянула на Линн, и наши глаза встретились. Конечно, она вряд ли заметила бы в моих глазах презрение. Меня донимала лишь мысль о том, что бриллианта на ее пальце, вероятно, хватило бы на выплату второй закладной, которая будет стоить умирающему ребенку его дома.

Собрание длилось не более сорока минут и состояло в основном из исполненных отчаяния выступлений людей, которые потеряли все, вложив свои средства в «Джен-стоун». Многие говорили о том, что поддались на уговоры купить акции из-за больного ребенка или другого члена семьи, которому могла бы помочь вакцина.

По мере того как люди выходили из зала, я записывала их фамилии, адреса и номера телефонов. Многие знали меня благодаря моей колонке в газете и жаждали поговорить со мной о своем финансовом крахе. Они спрашивали мое мнение о том, существует ли шанс компенсировать какую-то часть или все их инвестиции.

К моей радости, Линн ушла с собрания через черный ход. После аварии самолета Ника я написала ей записку, сообщив, что собираюсь прийти на поминальную службу. Похороны до сих пор не проводились: еще надеялись найти тело. Теперь, как едва ли не все прочие, я сомневалась в том, что Ник во время крушения действительно находился в самолете. Уж не инсценировал ли он свое исчезновение?

Я почувствовала на плече чью-то руку. Это был Сэм Михаэльсон, маститый репортер из журнала «Уолл-стрит уикли».

— Угощаю выпивкой, Карли, — предложил он.

— Бог мой, отличная идея!

Мы спустились в бар на первом этаже, где нас проводили к столику. Было полпятого.

— У меня есть твердое правило не пить водку до пяти часов вечера, — сообщил Сэм, — но, как ты понимаешь, где-то в мире уже наступило пять часов.

Я заказала бокал кьянти. В обычной ситуации в конце апреля я переключилась бы на шардоне, в теплую погоду отдавая предпочтение этому вину. Однако, поскольку после собрания меня познабливало, захотелось выпить чего-нибудь согревающего.

Сделав заказ, Сэм неожиданно спросил:

— Так что ты думаешь, Карли? Не жарится ли этот плут на солнце где-нибудь в Бразилии, пока мы тут беседуем?

Я честно ответила:

— Не знаю.

— Как-то я встречался со Спенсером, — сказал Сэм. — Клянусь, предложи он купить у него Бруклинский мост, я бы на это клюнул. До чего скользкий и вкрадчивый торгаш! Ты видела его во плоти?

Я на миг задумалась над вопросом Сэма, пытаясь сообразить, что ответить. Никогда не распространялась на тему о том, что Линн Гамильтон Спенсер — моя сводная сестра и, соответственно, Ник Спенсер — мой зять. Однако этот факт удерживал меня от того, чтобы в публичной или частной беседе назвать «Джен-стоун» объектом инвестиций, ибо я понимала, что это может быть истолковано как конфликт интересов. К несчастью, все это не помешало мне купить акции «Джен-стоун» на сумму двадцать пять тысяч долларов. Ведь, по словам Николаса Спенсера, произнесенным в тот вечер за ужином, после того как его вакцина исключит возможность рака, когда-нибудь будет создана другая, способная устранять все генетические нарушения.

Я дала имя своему ребенку в день его рождения. Назвала его Патриком, в честь деда по материнской линии. Эти акции я купила в память о сыне. В тот вечер, два года назад, Ник сказал, что чем больше они соберут денег, тем скорее завершат тестирование вакцины, что позволит наладить ее выпуск. «И разумеется, ваши двадцать пять тысяч долларов со временем будут стоить намного больше», — добавил он.

Это были мои сбережения для внесения первого взноса за квартиру.

Я с улыбкой взглянула на Сэма, все еще обдумывая ответ. У него совершенно седые волосы. Он тешит себя тем, что время от времени зачесывает длинные пряди на лысеющую макушку. Я замечала, что эти пряди частенько какие-то косые, как и сейчас, но на правах старого друга воздерживалась от замечаний типа: «Да брось ты. Борьба за волосы проиграна».

Сэму скоро семьдесят, но его младенчески голубые глаза поблескивают живым огнем, и он чем-то напоминает сказочного духа-проказника. Однако за этой личиной прячется умный, проницательный человек. Я подумала, что нечестно будет утаить от него мою малозначительную связь со Спенсерами. Дам ему понять, что виделась с Ником всего раз, а с Линн — три раза.

Когда Сэм узнал о наших отношениях, его брови поднялись.

— От нее, по-моему, можно ждать всяких сюрпризов, — заметил он. — А как насчет Спенсера?

— Я тоже купила бы у него Бруклинский мост. Мне он казался