тобой, поддерживая когда хочется упасть и разрыдаться от бессилья, расправляя крылья, благословляя поцелуем душ, спасая и любя. Такая странная семья, такая нужная.
Иногда, чтобы это понять, может хватить и лишь одного взгляда на них, на всех тех, кто счастлив тем, что есть друг у друга, тем, что не один. А иногда надо выжечь это в себе, закрывая старые раны, сдирая с себя старую кожу. Больно, зло, постепенно, как сам Олеандр долгие дни и ночи вспоминал слова, прикосновения, взгляды.
Он до сих пор безумно любит и этих двоих, как дорогих его сердцу друзей, возможно как мог бы любить собственных детей, а Хаделиона считает почти сыном, тем, ради кого отдаст и душу и жизнь (главное чтобы об этом не узнал сам Чертенок, а то этот вполне способен потребовать и такого, лишь бы его не мучили немилосердными тренировками). А иногда от прикосновений Лилит заходится все внутри, и тело предательски реагирует на близость женщины. Но это уже совсем не больно. Переболел, пережил.
И когда в груди начинает что-то щемить, не старый, просто древний эльф вспоминает, что всегда есть совсем иной способ решить проблему, раз уж она случилась. Запретить, ударить, поднять шум и причинить боль легко, намного труднее соединить и без того разбитые осколки счастья. Тяжелее всего просто признать и понять другого.
— Ну Лилит! — наконец присвистнул Элестс. Потом перевел дух. — Ну Да-анте! Вот от кого не ожидал! Он же такой ревнивый!
— Ты просто давно к ним привык и совершенно не заметил, как они изменились, как стали умнее. Но тебе-то простительно. А вот как я такое мог пропустить?
Последние комментарии
18 часов 34 минут назад
23 часов 37 минут назад
1 день 7 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 10 часов назад
2 дней 21 часов назад