Урок кириллицы [Николай Владимирович Переяслов] (fb2) читать постранично, страница - 39

другу, мы кинулись к Борису и, торопясь подрегулировать приемник, он пошевелил колесо настройки, и голос пропал.

- Ты что? Ищи скорей! Давай назад! Крути! - завопили мы, но вращаемое Борькиными пальцами колесо выталкивало из дребезжащего динамика только обрывки каких-то несуразных мотивчиков, захлебывающиеся истерикой голоса певцов да бесконечные рекламные объявления.

Пройдя раза три всю шкалу в оба конца, Борис расстроенно выключил радиоприемник.

- Что это было? - спросил я.

- Бог его знает... Может, радиоспектакль какой, - предположил Чохов.

- Ну да, - усомнился Берлинский, - кто бы его успел за это время написать да ещё и поставить? Двух часов не прошло...

- Да это просто прикол. Ведущие любят такие штуки, - решил Фертоплясов.

- Очень уж этот прикол на правду похож, - сказал, стоя в дверях, Панкратий Аристархович.

- Ладно, дед, не паникуй, - положил конец разговору Борис. - Сделай-ка нам лучше чаю, а то что-то аж в глотке пересохло! - и он демонстративно прикрыл радиоприемник накидкой и отошел в сторону...

Глава \.

"ЮСисапайл" ("Северное сияние") - армейский ежемесячный журнал, выходивший в 1858 - 1864 годах в Москве. Выражал просветительские демократические идеи. Издавался С.И. Назаровым", - вполголоса прочитал я, открыв наугад в ожидании чая лежавший на краю стола толстенный энциклопедический словарь.

- Сволочь, - так же вполголоса отозвался Берлинский.

- Кто? - не понял я.

- Да этот твой, С.И. Назаров.

- Ты о нем что-то знаешь?

- Первый раз слышу. Но разве можно выражать демократические идеи в армии? В армии надо выполнять приказы, тогда она - сила, и её уважают.

Глава k (60).

- К СИле надо относиться с уважением, - рассудительно поддержал его Чохов. - Что армия, что милиция - это основа порядка. Ксиву тебе, конечно, выправить можно, - обернулся он ко мне. - Ну, скажем, оформить регистрацию у того же Панкратия Аристарховича, отксерить кучу копий, чтобы ходить везде, не боясь проверок. Но зачем тебе, прости за оксиморон, эта грустная радость - спать над начиненными гексогеном подвалами?

- У нас, кстати, несколько дней назад как раз нашли в соседнем доме такой склад. Среди десяти мешков с ксилитом оказалось три - с гексогеном.

- Да ладно вам, ребята, успокаивать. Вы думаете я буду из-за всего этого горевать да кукситься? Окститесь, я не раскисну. Поеду вон обратно к себе домой, к синей Волге да горам Жигулевским. Это ведь вам здесь, для всех этих модернистских шабашей, необходимы эстрады да микрофоны, а нам там, в наших Кундерах, нужны только песня да костер Стеньки Разина. Мы ведь и доныне скифы, приявшие глазами Андрея Рублева Византию и писания Козьмы Индикополова с поверием наших бабок, что земля на трех китах стоит. А у вас тут - все в основном романцы да западники...

- Ну, скажем, не все еще, - возразил Берлинский. - Но, может, это даже и хорошо, что ты уезжаешь. И что вообще Россия - это не только наша пропахшая хот-догами Москва, но и твои Кундеры, которые пока ещё никто не успел выменять на ксероксную коробку с долларами. Пускай хотя бы там сохраняется живая жизнь, где слово "берёза" вызывает в памяти шелест белоствольной рощи, а не лысину Бориса Абрамовича.

- Главное, чтобы он не увез отсюда изломанную психику, - назидательно поднял вверх узловатый палец Пивогоров. - А то будет потом всю жизнь при слове "Москва" голову в плечи втягивать.

Глава J (700).

- ПСИхика - штука опасная, - согласился Чохов. - Вон - почитайте повести Павлина Облыжного про карагандинскую караульную роту. Похоже, что его когда-то "деды" в учебке "опустили", так он им этого до сих пор простить не может - только про дедовщину и пишет.

- Это тот, что год тому назад в "Новом мифе" роман напечатал? "Казненная пляска", кажется? - уточнил я.

- Да ну какой это роман? Такие вещи назывались во все времена грязный пасквиль. Нашим ребятам сегодня в Чечне боевики головы отрезают, в Косово в них албанцы из-за каждого угла стреляют, а он всё никак не может с армией счеты свести, все на ней свою обиду вымещает!

- Что ни говори, а в основе творчества художника должна лежать только любовь, - как бы подводя итоги, произнес Берлинский. - Месть, ненависть или злоба - это все равно что опухоль в голове, они зацикливают человека на его собственной боли и не дают видеть страдания других. Именно это главным образом и отличает творчество одного писателя от другого. Вот, скажем, сумел же Александр Снежнолицын в своих повестях "Матренин - вор" и "Один пень и ванна Денисовича" общее для всего нашего народа чувство выразить через судьбы частных персонажей! И это при том, что он и сам срок отсидел, и онкология у него была обнаружена... А вот упомянутый вами здоровый и свободный писатель Павлин Облыжный не смог пересилить свою частную обиду и нагружает теперь ею все свои писания, а через них и всех своих читателей. Мол, мне было херово, так пускай и вас потошнит...

Глава F (9).

- ФИ! ТА кие нынче мелкие писатели пошли? - разочарованно протянул Панкратий Аристархович. - Право же, зря только время на разговор потратили. Давайте-ка лучше