аэропортовские автомобильчики везут нас к самолету. Лиля и Миша машут нам рукой, и я успеваю заметить, что в глазах у Лили стоят слезы.
Первую посадку наш «Ан-24» совершил в Енисейске. Город этот по сибирским масштабам довольно большой и старинный, ему более трехсот лет от роду. Моросит все тот же мелкий противный дождичек. Пока самолет заправляют, пассажиры жмутся поблизости, не решаясь далеко отходить от своего крылатого дома: холодно, мокро, много комаров. Вокруг непроглядная тьма: освещены лишь наш самолет, взлетно-посадочная полоса да где-то вдалеке, в полукилометре, а может, и дальше скудно светится утлое здание аэропорта. Только заправили наш самолет, только собрались мы в него садиться, как вдруг из темноты вынырнула грузовая бортовая машина; из ее кабины выпорхнула девица в форменном зимнем пальто и шапке, заперла наш самолет на большой висячий замок, на ходу крикнула нам, что наш рейс задерживается, поскольку Подкаменная Тунгуска (пункт следующей посадки) отказывается принимать, после чего грузовик нырнул в темноту и вскоре исчез в ней.
Мы остались одни. Холодно, мокро, страшно. Неистовствуют комары, хнычут дети.
— Интересно, сколько нам тут торчать? — робко озираясь по сторонам, спрашивает неизвестно у кого девица в легком плащике.
— Давайте хоть костер запалим, — предложил парень в джинсах и тельняшке, — там вон вроде кустарника полно.
— С ума сошел? — в ужасе замахал руками мужик в шляпе пирожком. — Здесь же самолет заправленный. Взрыв устроить хочешь?
— А что же делать? — хлюпнув носом, спросила девчонка в фиолетовых сапогах. — Страшно...
— Сейчас я им устрою веселую жизнь, — энергично сказала Наталья Ивановна и, поправив на плече ремень полевой сумки, закурила свой неизменный «Беломор». — Жень, пошли! — Она махнула рукой в сторону тускло светившегося аэропорта.
— Что вы делаете?! — простонал мужик в шляпе пирожком. — Здесь же нельзя курить. И открытым огнем пользоваться.
— Иди ты, дядя, знаешь куда, — весело сказала Наталья Ивановна.
— Куда? — поинтересовался парень в джинсах и тельняшке.
— Он знает, — ответила Наталья Ивановна и скомандовала мне: — Пошли.
Не успели мы отойти от самолета и десяти метров, как заметили, что к нам стремительно приближаются два огня.
— Сдрейфили, сволочи! — засмеялась Наталья Ивановна, и мы повернули обратно к самолету.
Вместе с нами к пассажирам подкатил старенький облупленный автобус, который и отвез нас всех в аэропорт.
В аэропорту все заперто на замки, нигде ни одного служителя, и даже шофер, который привез нас в автобусе, исчез, едва только мы вошли в помещение. В порту душно, грязновато, малолюдно. На лавках вольготно расположилась компания из пяти мужчин, двух женщин и наглого ребенка лет двенадцати. Причем ребенок полулежал на большом аккордеоне в футляре. Возле стены было свалено несметное количество багажа, едва ли не половину которого составляло пиво. Не меньше десяти просторных авосек было туго набито бутылками с популярным напитком; тут же лежало несколько полиэтиленовых бочонков и канистр — тоже, видимо, с ним. Кроме этой странной компании, ни одного пассажира в порту более не было.
— Мимо Енисейска проскочить хотели? — криво усмехнулся ребенок с аккордеона. — Пролететь, как фанера над Парижем?
— Какая фанера? — захлопала глазами девчонка в фиолетовых сапогах, но ребенок не удостоил ее ответом.
— Располагайтесь, — щедрым жестом предложил нам места на лавках длинный худой мужик с испитым лицом. — Будьте, как дома. Добро пожаловать в местные Палестины. Позвольте угоститься папиросочкой, — обратился он к Наталье Ивановне.
— Угощайтесь, — достала та пачку.
Мужик угостился, и мы с Натальей Ивановной присели рядом.
— Вы местные? — спросил я. — Из Енисейска?
— Мы?! — страшно обиделся толстомордый фиксатый мужик, сидевший неподалеку. — Мы артисты. И наш дом — подмостки. А также весь свет.
Только здесь мы заметили, что вся компания нетрезва.
— Извините, — смешался я. — А здесь-то вы давно сидите? И ответьте скромным путешественникам, что за Палестины такие город Енисейск?
— Недели три, однако, — ответил тот, что угощался папироской.
— Четыре, — поправила его дама низким голосом.
— А город, что же, — продолжал облагодетельствованный мужик, — город как город. Комара, правда, многовато. Зато с пивом очень хорошо. Тут, знаете ли, собственный пивзавод. С прежних еще времен.
— А еще какие-нибудь заводы есть? — продолжал я светский разговор.
— Мехзавод есть... Мы у них в клубе работали.
— Мехзавод? Меха выделывает?
— Какие меха? — засмеялась дама. — Откуда здесь меха?! Механический завод. Варят там что-то... Электросваркой...
— Ну, еще порт речной. И лесокомбинат, — говорил мужик, пыхтя дареной папироской. — Экспортный лес в Игарку отсюда везут иностранцу. Там, в Игарке, говорят, полным-полно иностранцев. К осени, может, и мы там работать будем.
— Тоже, значит, на экспорт, —
Последние комментарии
11 часов 27 минут назад
11 часов 28 минут назад
16 часов 46 минут назад
20 часов 28 минут назад
20 часов 49 минут назад
21 часов 43 минут назад